– Легче переварить, – коротко пробормотал Фил. – Глас нуждается в любой помощи, которую можно оказать на месте.

Виктор вернулся с щедрой горстью слизистых овощей и половиной фляги заплесневелого майонеза. Фил пошарил в кармане, выудил небольшой стеклянный флакончик и, брызнув несколько капель жидкости, свалил еду прямо в черный мешок живота. Носы дернулись, усики затрепетали, и падальщики забурлили вокруг. Поев, они с новыми силами взялись дособирать мусорного духа. Очертания проступили из небольшой кучки отходов так же внезапно, как картинка «Волшебный глаз».

Дыхание постепенно выравнивалось, и напряжение начало стираться с лица Фила. Он подсунул руку под грязные волосы учителя и осторожно наклонил его голову.

– Глас, что случилось?

Какое-то время Гаттергласс мог только дышать. Его бумажные губы открывались и закрывались, но с них не слетало ни звука.

Наконец он произнес сухим шепотом:

– Высь.

Костяшки пальцев Фила слегка побледнели, выделяясь на фоне волос старика.

– Высь?

Гаттергласс прошептал:

– Он знает… – с огромным усилием мусорный дух присел и посмотрел на Белосветных, светивших на него неярко и угрюмо. – Знает, что ты затеял, – закончил он. Светляки под картоном неуловимо зашевелились и вдруг гордо засветились сквозь лоскутную кожу. – Филиус, посмотри, что ты сделал – стал наконец совсем большим, – счастливо прокаркал Глас. – Я так тобой горжусь.

Бет могла поклясться, что серое лицо Фила потемнело от смущения.

– Ну, – пробормотал он, – это только начало. Я прям вижу, как мы болтаемся по Полям Сноса с сотней Белых и несколькими отражениями. «Эй, Краномордый, трепещи перед лицом моей фантастической армии». Остается надеяться, что не будет дождя, – парень с сожалением покачал головой. – Они, правда, еще не обучены, но…

Гаттергласс уставился на Фила снизу вверх, яичные скорлупки заволоклись маслянистой пленкой. Казалось, он смотрел через плечо парня. Или не смотрел вообще.

– Глас! – закричал Фил, от страха давая петуха. – Глас, останься с нами!

Гаттергласс заозирался вокруг, глаза-скорлупки широко распахнулись.

– Им придется, дитя, – прошептал он. – Придется быстро всему обучиться.

– Глас, о чем ты?

Бет почти физически ощутила тишину, прежде чем мусорный дух ответил:

– Преследовал меня… Таится на зданиях, Филиус. – Голос Гласа звучал умоляюще, изо рта вырывалось порывистое мусорное дыхание. – Я пытался, – повторил Глас. – Я пытался, но он растерзал меня.

– Глас, о чем ты?

Белая изнанка глаз-скорлупок Гласа сверкнула в сиянии Белосветных:

– Трубчатый волк, – выдохнул он.

Фил едва уловимо вздрогнул; Бет была уверена, что больше этого никто не заметил. Потом мышцы его плеч и рук расслабились, становясь заметно податливей, и парень крепче стиснул копье. Лицо принца осветилось тем же самоуверенным напряжением, что и тогда, когда Бет впервые его увидела. Сердце замерло в груди.

Он готовился к схватке.

– Виктор, дружище?

– Че?

– Будь молодцом, подготовь нашу рождественскую гирлянду к заварушке.

Виктор властно сверкнул фонариком.

Белосветные нерешительно засуетились вокруг. Мигнула пара вопросов.

– Они хотят знать, что надвигается.

Словно в ответ над городом разнесся звук: лязгающий и звенящий, будто железный оползень.

– Скажи им: нечто похлеще, чем Янтарносветные с топориками для снятия скальпов.

Белосветные выстроились веером с Филом в центре неровного полукруга, прикрывающего Гаттергласса. Бет на подгибающихся коленях стояла позади. Несмотря на зябкую ночь, она обливалась потом, поочередно чувствуя то жар, то холод.

– Гм, Фил? – пронзительно окликнула она. – Что я должна, ну, ты знаешь? Что ты хочешь, чтобы я?.. – она затихла, потому что гром падающего металла стал ближе. Он сгустился в могучий ритм, сжался в тугой узел звона. На мгновение девушка увидела проблеск движения на крыше справа: что-то большое, быстрое, серое.

Фил поднял копье с земли и провел им плавную дугу, словно вычерчивая траекторию чего-то, скрывающегося за домами.

Теперь глухой звон стал настолько оглушительным, что высаживал стекла и разрывал барабанные перепонки. «Как? – удивилась Бет. – Как звук может быть таким громким, если его источник не виден?» Она повернулась и направо, и налево, но все равно ничего не приметила.

Внезапно, леденяще близко, раздался утробный металлический вой.

Трубчатый волк.

За углом взвизгнула сталь. Бет кинулась на землю, чувствуя ветер его приближения. Металлические трубки просвистели над девушкой на высоте обезглавливания, настигнув Белосветного и разбив его в фосфоресцентный порошок. Темное очертание человека на мгновение высветилось на ее сетчатке, а потом исчезло.

Мир наполнился крутящимся металлом, бьющимся стеклом и тошнотворным воем. Что-то схватило Бет за капюшон и дернуло назад. Стальная лапа лязгнула по булыжникам, где только что была ее голова.

Трубчатый волк взлаял. Она видела его, слышала и чувствовала всем нутром. Тупая морда, образованная каркасом из труб, выдавалась из бесформенного тела: рой трубок ни на мгновение не прекращал постоянного хаотичного движения. С каждым выпадом пасть скрипела на петлях, облачка кроваво-красной ржавчины вырывались из выпирающих ноздрей. Пока Бет наблюдала, трубы завертелись, перегруппировались, и лапа размером с голову девушки нанесла молниеносный удар, выбивая жизнь из другого человека-лампочки.

– Виктор! – Фил попытался перекричать металлический визг. – Отступаем!

Старик танцевал странную джигу, пытаясь увернуться от металлического дождя:

– Че, уверен?

Трубчатый волк огрызнулся на них неровными зубами и заостренными винтами, и Фил потащил Бет назад. Она содрогнулась от удара, когда пасть захлопнулась, ловя воздух перед нею. Девушка заставила себя встать, и они побежали по узкому переулку. Гаттергласс полз, рассыпаясь и киша у нее под ногами. Они протиснулись в узкую щель в кирпичной стене, Белосветные полезли за ними. Манекены тупо взирали на происходящее из витрины магазина, и Бет потребовалась секунда, чтобы осознать, что он замыкает улицу. К горлу подступила паника.

Переулок заканчивался тупиком.

Все содрогнулось, когда зверь атаковал, дробя когтями булыжники в устье переулка. Он был огромен – шире улочки в плечах. Трубчатый волк бросился на здание, воя и щелкая зубами. Кирпичная крошка, как снег, посыпалась с изрубцованных стен. Его голова пролезла в переулок футов на девять, но дальше чудовище протиснуться не могло. Волк расстроено зарычал – словно грузовик тормозил.