– У меня нет соображений на этот счет, – честно отвечает идиот, закрывая поплотнее дверь и устраиваясь за своим столом. Должен признаться, я добавил ему очков – просто за то, что все эти действия он проделал, не покалечившись.

– Вы же сказали, что задание вызвало шквал негодования.

Идиот согласно кивает в сторону зомби, хаотично перемещающихся за пределами стеклянных стен его кабинета. Находясь за закрытой дверью, мы не можем слышать стоны, издаваемые этим жутким парадом живых мертвецов. Отсутствие саундтрека, однако, делает всю картину еще более странной, и рамки стеклянных перегородок, изолирующие нас от подчиненных идиота, кажутся гранью между реальностью и фантастикой. По крайней мере, босс‑идиот, наконец, видит этих зомби. Неплохое начало. Зерно, которое я намереваюсь взрастить.

– Почему вы думаете, что у них вообще возникают проблемы с повторением одних и тех же действий вновь и вновь? – спрашиваю я, указывая на зомби.

– Посмотрите на них сами, – отвечает идиот. – Они выглядят так, будто я попросил их перетаскать кучу кирпичей на 30‑й этаж.

В голове самого босса тоже явно не хватало пары кирпичиков, и я почувствовал себя не очень уютно. Но я профессионал, так что, глубоко вздохнув, я расправил плечи и попытался расслабить мышцы груди, находившиеся в напряжении с того самого момента, когда этот парень выскочил из уборной. Я понимал, что придется потратить немало времени для того, чтобы хоть что‑то вложить ему в голову, потому я решил набраться терпения и попытался вспомнить о том, что все‑таки мне платят деньги за эту работу.

– А из‑за чего они выглядят именно так, как вы считаете? – продолжаю я, пытаясь указать ему на вторую точку, с которой нужно установить соединение.

– Полагаю, они просто предпочитают лентяйничать, – отвечает он.

Это явно не та точка.

– Лентяйничать?

– Ну… Вы же понимаете.

– Я?

– Они теряют время!

– О, – отвечаю я. – То есть оставленные без присмотра члены вашей команды обычно впустую тратят время?

– Ага. Что тут поделаешь? – вздыхает идиот.

«Для начала перестать думать, как имбецил!» – естественно, вслух я этого не говорю. Не знаю, как другим коучам, советникам и консультантам, но лично мне периодически снятся кошмары, в которых мой внутренний микрофон ломается, и я начинаю озвучивать все, о чем думаю. В этих снах я чувствую себя так, будто стою нагишом перед огромной аудиторией – впрочем в некотором смысле так оно и есть.

– И как они себя повели, когда вы дали им задание переписать отчет в третий или четвертый раз?

– Не знаю, – несколько раздраженно отвечает босс‑идиот. – К чему весь этот допрос?

Клиенты могут закрыться и начать отвечать довольно резко, если на них слишком сильно давить. Они прекрасно понимают, кто на кого работает. Тем не менее я решаю надавить еще сильнее. Я ощущаю себя в долгу перед существами по другую сторону стеклянной перегородки, некогда бывшими трудолюбивыми и ответственными людьми. И я в долгу перед своим клиентом и компанией, которая платит нам всем.

– Это важно, – говорю я. Вместо того чтобы удивленно вскинуть брови, идиот немного подался вперед и приготовился внимательно слушать. Даже у самого невежественного человека всегда найдутся какие‑то положительные черты.

– Они занимались тем, что вы им поручили, когда вы попросили их бросить это задание и заняться отчетом, так? – я уже нарисовал обе точки, однако ему все равно никак не удается провести между ними линию.

– Возможно… – он откидывается на спинку кресла. – Какое это имеет отношение к чему‑либо?

Моя лошадь не только добралась до воды, но уже стоит в ней по колено и тем не менее по‑прежнему отказывается пить. Я оставил сократовскую риторику и достал свой волшебный невидимый маркер.

– Посмотрите, как это работает, – начинаю я. (Ненаправленное консультирование явно не работало, и у меня не оставалось другого выбора, кроме как перейти к прямым указаниям. Как в китайской поговорке: «Научите человека соединять точки, и у него появится надежда. Соедините эти точки за него, и он так и останется идиотом».)

– Если вы просите своих людей что‑то сделать, это становится для них приоритетом, и они будут лезть из кожи вон, чтобы хорошо выполнить свою работу.

Я, разумеется, говорил о новичках, из которых нескончаемая вереница начальников‑идиотов еще не успела выбить страсть, превратив их в безнадежных циников.

– Когда вы заставляете их переключиться на решение другой проблемы, важность того, что они делали до сих пор, значительно уменьшается.

– И что?

– А то, что чем чаще вы ставите перед ними задачу, а потом приказываете отказаться от нее ради выполнения другой, тем более цинично они начнут относиться ко всем вашим поручениям.

– Цинично?

– Помните притчу про мальчика, который кричал: «Волки!»? – Я надеялся, что с помощью детской сказки смогу достучаться до его недалекого ума.

– А зачем мальчик кричал: «Волки»?

У меня свело челюсти:

– Важно не то, зачем он это делал. Важно, что никакого волка не было.

– Тупой какой‑то мальчик, – усмехается идиот.

– О, да! – говорю я, с трудом подавляя страстное желание провести аналогию с ситуацией в отделе этого идиота. – Глупо кричать про волка, когда никакого волка нет. Знаете, почему?

– Потому что волка действительно не было.

– Верно, – отвечаю я. – А если посмотреть глубже, к какой более серьезной проблеме могут привести подобные действия?

Мой собеседник надолго задумывается. От напряжения он даже начал щипать себя за переносицу, пытаясь выдать какой‑то ответ. Я терпеливо жду.

– Я не знаю, – произносит он наконец, выпуская воздух из легких, словно из развязанного воздушного шарика. Он хлопает рукой по столу, демонстрируя свое растущее разочарование, и добавляет: – Просто это глупо.

Я понимаю, что его ресурсы исчерпаны. Давать кому‑то готовый ответ вместо того, чтобы помочь ему найти ответ самому, идет вразрез с китайской мудростью, но мне нужно успеть на самолет.

– Когда мальчик в первый раз закричал «Волк!», все восприняли его всерьез, разбежались и попрятались. Но никакого волка не было. В итоге все стали относиться к крикам мальчика цинично. Позже, когда появился настоящий волк и мальчик закричал, уже никто не стал обращать на это внимания.

– Вы хотите сказать, что это я кричу про волка?

Я касаюсь пальцем кончика своего носа, а другим указываю на собеседника:

– Когда вы просите своих людей выполнить какую‑то задачу, вы должны дать им возможность завершить эту работу. – Я повторяю свой жест. Только я подумал, что уже никогда не достучусь до этого идиота, как его мозг неожиданно заработал.