Эдриен обернулась, увидела Дуома.

– Привет, я не знала, что ты вернулся. Надо было тебе принять участие. Знаешь же, люди любят, когда ты появляешься в блоге.

– Эти позы «собака-мордой-вниз» оставляю тебе и Сэди.

– Тогда тай-цзы на следующей неделе. Ты это хорошо умеешь.

– Посмотрим. Не посидеть ли нам в тени, если ты не очень занята, и насладиться этим прекрасным летним днем?

– Не очень прекрасным. Садись, а я лимонад принесу.

– Не возражаю.

– Пять минут. Сэди, посиди с Поупи.

Дуом сел за маленький столик, Сэди подошла к нему, положила на колени свою большую голову.

Гладя собаку, Дуом смотрел на сад, снова оживший летом. Зрели помидоры, цвели розы, здоровенный куст розмарина благоухал вовсю.

Гудели пчелы, пели птицы.

Ему было неприятно осознавать, что он уже не может работать в саду так, как раньше, но он знал, что Эдриен за ним доделывает.

– Много чего приходится доделывать, Сэди.

Он смотрел, как она идет из кухни с подносом. Кувшин, стаканы со льдом, мисочка ягод, тарелка с фруктами и сыром.

Много что, снова подумал он.

– Как там в «Риццоз»?

– Довольно тихо сегодня. В такой прекрасный день люди предпочитают гулять. Но есть хорошая новость.

– Сплетня? – Эдриен повела плечами, наливая лимонад в потрескивающий лед. – Сплетни я люблю.

– Боюсь, скорее новость, чем сплетня, но новость хорошая. Мне Джен сказала, что Райлан с детьми возвращается в Трэвелерз-Крик.

– Правда? – Эдриен закинула в рот ягоду малины. – Она, поди, в восторге.

– Это еще слабо сказано.

– А как же его работа, его компания?

– Будет работать отсюда, а при необходимости – ездить в Бруклин. Будут жить у нее, пока дом не найдут. Она, думаю, была бы счастлива, если бы не нашли вообще. – Он глотнул лимонада. – Точно как бабушкин.

– Я часто видела, как она его делает. В отличие от тебя – ни разу не дал посмотреть, как делаешь свой соус.

– Когда-нибудь, – улыбнулся он.

– Ты уже это говорил.

Она бросила Сэди ягоду черники – всем нравилось, как собака ее ловит на лету.

– Есть одна вещь, о которой я хочу с тобой поговорить.

– Да?

– О доме и о ресторане. Я давно уже внес изменения в завещание…

– Поупи…

Он оборвал ее, резко качнув головой:

– Человек, который не приводит свои дела в порядок, – эгоистичен и близорук. Мне хотелось бы думать, что я не таков.

– Ты не таков.

– И я подумал, что никогда об этом с тобой не говорил, а то, что я сделал, может оказаться более обузой, чем даром. В смысле, оставить тебе дом и ресторан.

– Поупи…

– Тут дело не только в том, что твоей матери не нужно ни то, ни другое, а еще и в том, что она этого не хочет. Это не ее дом, и давно уже. Бизнесом она тоже никогда на самом деле не интересовалась – у нее есть свой. Но ведь и у тебя тоже. И я хочу, чтобы ты мне честно ответила – потому что это обязанности, которым нет конца. Ты можешь вернуться в Нью-Йорк и даже думать не захочешь о том, чтобы владеть ресторанным бизнесом.

– Я никуда не собираюсь уезжать – здесь мой дом, и ты это знаешь. А «Риццоз» не просто бизнес – ни для тебя, ни для меня. Ни для нашего города.

Он именно этого и ожидал, но на сердце все равно стало легче.

– Тогда ладно. Я знал, что на вас обеих могу полагаться. Что до обстановки в доме, прошу тебя, пусть твоя мать возьмет, что захочет. Украшения ее матери – София не особенно ими увлекалась, но как память. Мебель, вещи. Пусть у Лины будет то, что для нее что-то значит.

– Не вопрос. Обещаю.

– Хорошая девочка. Ты всегда была моим сокровищем, но в эти два года… Я бы без тебя не выдержал. И без тебя. – Он снова погладил Сэди по голове. – Моя большая девочка.

– Мы тебя любим, Поупи. И то, что у меня есть вот это все, – она развела руки, будто хотела обнять пространство вокруг себя, – что у меня есть ты, – это дает мне корни. Определяет, кто я такая.

– Сердце наполняется гордостью, когда я вижу, что выросло из этих корней, – вздохнул он. – Ладно, с этим покончено и займемся тем, чем ты и предложила, заканчивая запись. Будем наслаждаться этим летним днем.

Часть вторая

Перемены

Все меняется; ничто не исчезает.

Овидий

Глава 11

Это было не просто – загрузить машину и двинуться на юг. Даже, как обнаружил Райлан, не просто собрать свои вещи. Сперва надо отобрать нужное, отбраковать лишнее, решить, организовать. И проследить за парой деток, чтобы они сделали то же самое со всем своим барахлом.

Когда и как его столько накопилось?

Потом надо было разобраться с младенческим приданым, которое Лорили заткнула подальше в предвидении еще одного или двух детей.

Это было не настолько больно, насколько он ожидал, потому что все это: кроватку, коляску, пеленальный столик, подвесную колыбель, слинги и все прочее – можно было отдать Бик.

Что не подойдет им с Пэтс – отдать на благотворительность.

Поскольку он вполне сознавал, что почти вся мебель, кроме как у него в кабинете, выбрана женой, и поскольку он не знал, что будет нужно или желательно в следующем его доме, какую-то часть он тоже раздал.

И все равно потребовалось время, чтобы разобрать и упаковать наследие восьми лет, разобраться с воспоминаниями, привязанными к настольной лампе или к набору кастрюль, к именинным и рождественским подаркам, даже к половику в гостиной – слегка пожеванному Джаспером в период щенячества.

Он заказывал контейнер, нанимал грузчиков, отменял то, что надо было отменить, переносил то, что надо было перенести, и все эти три недели был безумно занят.

В день отъезда на рассвете он бродил по почти пустому дому, слушая отзвуки той жизни, что когда-то у него была. Смех, много смеха, но случались и слезы. Два часа ночи, плач ребенка, у которого режутся зубы. Приступы кашля. Ушибленный палец на ноге, пролитое молоко, утренний кофе, гирлянда на рождественской елке, первые шаги.

Надежды и мечты.

И как с этим всем распрощаться?

Сунув руки в карманы шортов, Райлан побрел в гостиную. И увидел на ступеньках Брэдли.

На левой щеке отпечаталась подушка, светлые волосы растрепаны, большие синие глаза еще заспанные и смотрят на Райлана.

– Привет, друг. Не грусти.

Райлан подошел к ступеням,