— Как это себе забрать? Ты что, Приамыч, взятку мне предлагаешь?

— Ах, ну что ты! — отмахнулся Парис. — Я же за это ничего не прошу. Поступай как совесть велит, а я тебе это золото в любом случае подарю, если только мне не придётся вернуть его Менелаю.

Антимах на мгновение задумался.

— Тогда, пожалуй, это действительно не взятка, — сказал он. — Батюшка твой, правда, очень сердится, но он же не зверь — поругается да и простит сынка-то родного. Постараюсь его убедить, может, и добьюсь чего. Только вот, — тут Антимах помолчал, задумчиво глядя на Париса, — золота-то немного совсем.

— Я ещё заморскими товарами добавлю, — ответил Парис.

Семейный совет собрался в тронном зале. Парис предстал перед своим отцом — царём Приамом, его сыновьями и советниками.

— Ну что, явился, потаскун! — с ходу начал рассерженный Приам. — Мало того что на весь мир нас опозорил, так ещё и сбежать пытался!

— Я волю богов исполнял, — промямлил было Парис.

— Во нахал! — перебил его Деифоб. — Папа, ты слышал, он ещё и богов припутывает! Убить его надо, как Кассандра предлагала!

— Это всегда успеется, — возразил Гектор. — Сейчас нужно решить, что делать с тем, что Парис украл.

— Верно, — согласился Приам. — Я думаю, Елену надо вернуть мужу, всё золото, что они с Парисом увезли, тоже вернуть, да ещё и от себя добавить и извиниться. Но, прежде чем принять решение, послушаем жену Менелая, которую Парис с собой привёз. Пусть она тоже расскажет, как было дело.

Когда в тронный зал вошла Елена, невольный вздох восхищения вырвался у всех присутствовавших. Даже старый Приам привстал от волнения с трона.

— Как ни возмутителен поступок Париса, — произнёс царь, — понять его можно. Скажи нам, Елена, как же вы до такого докатились. Понимаешь ли, какое преступление вы совершили?

Елена опустилась на колени перед троном Приама и ответила:

— Если любовь — это преступление, то мы его действительно совершили и достойны твоего гнева. Если ты считаешь, что мы заслужили наказание, то накажи нас как непослушных детей. Я приму любое наказание от своего отца — ведь ты позволишь мне так тебя называть?

Она подняла глаза, её взгляд встретился с взглядом Приама, и тот понял, что не может отказать этим прекрасным, умным зелёным глазам. Но и согласиться принять краденую спартанскую царевну в свой дом он тоже не мог. Приам не знал, что ему делать. Он искал глазами Антенора — самого разумного из своих советников, но его не было в зале. Пауза затянулась.

Антенор опоздал к началу совета. Он быстро вошёл в зал и, подойдя к трону, что-то прошептал на ухо царю.

Лицо Приама, и без того не весёлое, стало совсем мрачным. Он помолчал, пару раз стукнул кулаком по подлокотнику трона от раздражения и проговорил:

— Дождались! Греческий флот встал на якорь у наших берегов. Антенор привёл послов от греков. Думаю, все уже понимают, о чём они будут говорить. Уведите Елену. Пусть послы войдут.

В тронный зал вошли Менелай и Одиссей. На этот раз Агамемнон, памятуя об истории, приключившейся у Телефа в Мизии, решил не бросаться опрометью в бой, а сперва послать кого-нибудь разобраться в ситуации и как минимум выяснить, туда ли они на этот раз приплыли. Послами он, естественно, назначил своего брата Менелая, из-за которого вся эта история, собственно, и началась, и Одиссея — самого хитроумного из своих подчинённых.

Приам дружелюбно поприветствовал греков и сказал:

— Нам уже известно, с чем вы к нам прибыли. Уверяю вас, что нам это происшествие так же крайне неприятно, и мы готовы сделать всё, чтобы разрешить это отвратительное недоразумение.

— Если так, то верните мне мою жену, выдайте этого подонка Париса, отдайте украденное золото и компенсируйте наши расходы. Поход в Трою обошёлся нам недёшево, — ответил Менелай.

Приам вопросительно посмотрел на собравшихся в зале троянцев.

— Я думаю, что требования Менелая справедливы, — сказал Антенор.

— Дело ясное, — сказал Гектор. — Вернуть в Спарту Елену и золото. Любовь никому не даёт права забывать о долге, чести и порядочности. Париса мы сами судить будем — он троянец, и выдавать мы его никому не должны. А расходы греков мы оплачивать не будем — никто их не заставлял слать сюда целую армию. Не надо нам угрожать. Прислали бы послов — мы бы и так договорились.

— Я тоже думаю, что золото надо вернуть, — сказал Деифоб. — Воровство покрывать мы не будем. А Елена пусть здесь останется, раз у них с Парисом такая любовь. Сердцу не прикажешь. Менелаю заплатим, сколько он скажет, — не обеднеем. Согласись, Менелай, лучше иметь золото, чем жену, которая не любит. Золото само ни с кем не сбежит.

— А я считаю, что золото возвращать не надо, — возразил Антимах. — Парис, конечно, нехорошо поступил, когда забрал его у Менелая, но ведь и мы поступим не лучше, если заберём его у Париса. Ведь это теперь его собственность, а собственность отнимать ни у кого нельзя.

— Да вы, я вижу, не понимаете, с кем говорите! — заявил Одиссей. — Мы не об одолжении просить сюда пришли, а требовать того, что нам принадлежит по праву. И если вас не убеждают наши слова, то войско, прибывшее из Эллады на тысяче кораблей, уж поверьте, сможет очень быстро вас убедить.

Троянцы возмущённо зашептались. Менелай тоже подумал, что Одиссей выразился слишком резко, и хотел было что-то сказать, чтобы сгладить впечатление от речи коллеги, но его перебил бодрый девичий голосок:

— И мы потерпим наглость этих греков?!

— Кто привёл сюда женщину? — сердито спросил Приам.

Все посмотрели туда, откуда донёсся голос, и увидели солидного мужчину с длинной окладистой бородой. Тот прокашлялся в кулак и басом продолжил:

— Наглость греческих послов переходит всякие границы. Они не только выдвигают непомерные, ни с чем не сравнимые требования, но ещё и смеют угрожать нам, троянцам, которые никогда ни перед кем не склоняли головы. Вспомните, как мы отказали самому Посейдону, когда тот решился требовать оплату за построенную им стену города, мы не побоялись чудовища, которое наслал на нас в наказание надменный бог, мы отказали самому Гераклу, который убил это чудовище и набрался наглости требовать вознаграждение. Неужели те, кто не боялся брата Зевса — властелина морей и сына Зевса — величайшего героя, испугаются угроз этих жалких смертных? Нет, никогда! Согласись мы сейчас на их требования — кто знает, чего они захотят в следующий раз, почувствовав нашу слабость! Сегодня они требуют одну женщину, а завтра потребуют себе всех троянских женщин. Сегодня они хотят золото Менелая, а завтра захотят наше золото. Но этого никогда не будет! Не видать им ни золота, ни Елены! Мы отрубим их безмозглые головы и отправим грекам как назидание и предупреждение о том, что будет с теми, кто говорит с троянцами на языке силы.

Патриотическое возбуждение охватило троянцев.