— Она не смогла бы меня опознать, — возразил Абашев. — Там было слишком темно.

— Зато она разглядела ваши ботинки. Приметные у вас ботинки. С золоченой короной на каблуках, не так ли? Уверена, вы и сейчас в них.

Абашев инстинктивно поджал ноги.

— Меня интересует другой вопрос, — проговорила я. — Как долго вы собирались совершать нападения?

— До тех пор, пока смерть Насти не будет отмщена, — гордо вскинув голову, ответил Абашев. — Бизнес Елены уже трещал по швам. Еще немного, и с ней было бы покончено.

— Немного — это гибель Ганшиной и Жемчужниковой? — разозлился Харитонов. — А если бы и их оказалось недостаточно? Ты бы так и продолжал убивать?

— Я восстанавливал справедливость. И я бы добился своего.

Харитонов поднял трубку внутреннего телефона:

— Асидов, уведи задержанного.

Через минуту мы остались в кабинете одни. Харитонов тяжело вздыхал.

— Как думаете, смогли бы мы доказать его вину, если бы он пошел в отказ?

— Наверняка, — уверенно ответила я.

— Но ведь у вас не было никаких доказательств. Все козыри были на руках у этого подонка.

— Знаете, в Италии говорят: «Даже если у тебя все козыри на руках, жизнь может начать играть с тобой в шахматы». Это как раз тот случай, вы не находите? — улыбнулась я. — Абашев играл в карты, а мы с вами положили на стол шахматную доску. Этому он ничего не мог противопоставить. Так что не сомневайтесь, его признание закономерно. Позиция на доске исключала другие варианты.

Харитонов непонимающе смотрел на меня. Я поднялась и, не прощаясь, вышла. Мне предстоял еще один нелегкий разговор. С клиенткой, чье отношение к человеческой жизни сродни безумию разоблаченного убийцы.