Наверное, все нужное находится случайно, или этот случай подворачивается тем, кто его заслужил. Она запросила в поисковой системе просто фото и видео за тот день и отобрала территориально все, что имело отношение к архипелагу. Именно подпись под снимком: «Фото Лизы на фоне острова с роскошным старинным домом. Хочу такой же!» — заставило Фриду открыть этот снимок.

Остров тот самый и дом-замок Ларса! Фотография с борта какого-то прогулочного судна сделана со стороны большого причала, а катер был у малого. Чувствуя, как от волнения даже руки вспотели, Фрида залезла в альбом автора, пролистала несколько десятков фотографий того дня и… вот оно! Теперь уже другая девушка сидела на фоне острова, но причал малый. И у этого малого причала стоял белый катерок!

— Магнус, Кевин, посмотрите, что у меня…

Парни оказались рядом в считаные мгновения: слишком взволнованным был голос Фриды.

— То, что надо.

То, да не то: девушка сидела, почти загораживая номер на катере, видна только последняя цифра — 2. Связались с авторами этих снимков, но у тех больше ничего не было. Остров они помнили, а вот катерок нет.

— Но это лучше, чем ничего, — почти бодро объявил Магнус.

Кевин уже запрашивал данные на всех владельцев катеров, чьи номера заканчивались на эту цифру. Стали проглядывать длиннющий список, и вдруг… снова повезло Фриде: именно на ее странице нашлось интересное имя.

— Кевин, смотри — Андреас Флинт.

Тот броском переместился к Фриде:

— Фью… — схватился за мобильный. — Даг, белый катер с номером, заканчивающимся на «2», есть у Андреаса Флинта!

— При чем здесь номер 2?

— А? Мы нашли фотографию острова нужной даты, там у малой пристани катерок, только на снимке не весь номер виден, заканчивается на двойку. Такой катер есть у Флинта!

— Сейчас приду.

«И пусть этот Флинт попробует доказать, что не был там!» — таков вердикт Кевина.

Вангер оказался осторожнее…

— Даг, а ведь Флинт не мог не знать Торстейна, они же женаты на сестрах, — вспомнила Фрида.

— Значит, это Флинт, а не Мартин привез Петру на остров.

— Вот именно! — почти обрадовался Кевин. — Вернее, это Петра пожелала показать отцу, что именно желает получить в качестве наследства. Они приплыли, а там Торстейн! Возможно, Флинту удалось удрать, а Петру он бросил. Как оправдаться, сам же привез? Он и придумал историю с исчезновением. Все же совершенно ясно!

Глаза Кевина просто сверкали, пусть не сам, пусть вместе с Фридой и Магнусом, но он смог распутать узелок.

— Значит, нужно поинтересоваться, где был Андреас Флинт в тот день и куда плавал на своем катере с цифрой 2 в номере. — Даг остался спокоен, он в отличие от Кевина прекрасно знал, что и не такие «ясные» версии разваливались. — Я вызову Флинта на завтра.

Эк переводил взгляд с одного на другого, не понимая, как они все могут оставаться спокойными: Кевину казалось, что нужно бегом бежать к Флинту, заковывать его в наручники и допрашивать по всей строгости, а не вызывать на завтра для беседы.

Вангер заметил возбуждение молодого коллеги, кивнул:

— Кевин, зайди ко мне.

В кабинете пригласил сесть, сам сел напротив, вздохнул:

— Кевин, понимаешь, то, что нам кажется ясным и не вызывает вопросов, может легко разбиться единственной мелочью. Если ты будешь переживать из-за каждой версии, которая сложится у тебя в голове, очень логичной, подтвержденной фактами, неоспоримой, то тебя ждет много разочарований. Относись к версии как версии, но не больше. Завтра мы поговорим с Флинтом, и вот если у него не будет вразумительного, доказательного объяснения, где он был в тот день, только тогда будем припирать его к стенке обнаруженными фактами.

Когда несчастный Эк, восторг которого не разделили старшие, вернулся в свой кабинетик, Фрида его успокоила:

— Кевин, подожди до завтра, если у Флинта нет алиби, все закрутится так, что только успевай поворачиваться. А если алиби вызовет вопросы, будем искать подвохи, как с Мартином.

Магнус с Фридой отправились домой. Они шли от Слюссена пешком, наслаждаясь чудным летним вечером и обществом друг друга. Фрида поймала себя на том, что рядом с Магнусом ей очень спокойно. Он настоящий друг, готовый примчаться из Лос-Анджелеса только потому, что у друзей проблемы.

Мелькнула шальная мысль, что Магнус был счастлив удрать. Только хотела поинтересоваться, не так ли это, как он спросил сам:

— Фрида, как у вас с Густавом? Почему ты до сих пор здесь?

Кажется, Магнусу не очень легко дались эти вопросы, обычно он не лез в личные дела друзей.

— Я тебе надоела? Вроде не шумлю, в дверь не ломлюсь, вам с Бритт не мешаю…

Он на шутку не повелся.

— Ты счастлива или несчастна?

Фрида задумалась. Ей спокойно, но по ночам накатывает сумасшедшее желание попросту отправиться в дом к Густаву и, встав на колени, прямо на крыльце сделать ему минет. Густав разбудил во Фриде то, о чем она сама не подозревала. Правильно говорят, что нет холодных женщин, есть мужчины, не умеющие растопить их лед. Густав сумел снежную королеву, для которой существовала во-первых, во-вторых и в-третьих работа, потом дружба, самые разные дела, а сексу отводилось какое-то очень далекое место на периферии интересов и времени, превратить в горячую штучку. А теперь у этой штучки не было приложения сексуальной энергии и многочисленных, полученных с ним умений.

Конечно, ей тяжело и плохо, но несчастна ли? Нет, все же у Фриды хотя и оказался бурный темперамент, он не настолько сумасшедший, чтобы биться головой о стену или рвать на себе одежду прилюдно, если нет выхода энергии.

А еще у нее был повод для беспокойства — отсутствие критических дней и отсутствие полосок на тестах на беременность. Как ни крути, а для женщины это определяющий момент, беременность меняет жизнь и отношение к ней.

— Не знаю, Магнус, правда, не знаю.

— Если Густав позовет, вернешься?

— Наверное…

Она не стала говорить о возможной беременности: ни к чему Магнусу знать такие тайны, даже Бритт пока не говорила, сама еще не уверена.

Этот разговор подтолкнул к походу к врачу, потому на следующий день у Вангера, когда тот беседовал с Флинтом, Фрида не была. Но ей и не обязательно.

Флинт никакого беспокойства не проявил, но желанию Вангера побеседовать не о поимке преступника, а о нем самом удивился, почти возмутился:

— При чем здесь то, где был я?

— И все же ответьте на простой вопрос: где были вы в день исчезновения вашей дочери?

— У меня была встреча.

— С кем?

— Я… я не могу этого сказать.