– Превосходно, сенатор. Лишние деньги еще никому не помешали. Куда направить моего начальника рекламного отдела?

– Это от нас не уйдет. Прежде всего, я думаю, неплохо бы нам уладить небольшую проблему!

– Какую именно? – удивилась Лесли.

– Это касается президента Рассела.

– Вот как?

– Вопрос весьма деликатный, мисс Стюарт. Вы сами сказали, что обязаны мне всем, чем владеете. Теперь я прошу вас о небольшом одолжении.

– Если это в моих силах.

– По правде говоря, в какой-то степени благодаря мне мистера Рассела избрали на этот пост.

– Знаю.

– И он честно трудится на благо страны. И когда такая влиятельная газета, как «Трибюн», вставляет палки в колеса, мистеру Расселу нелегко приходится.

– И о чем же вы просите меня, сенатор?

– Ну… я был бы крайне благодарен, если бы эти нападки прекратились.

– И в обмен я получу право рекламировать ваши компании?

– Неограниченное, мисс Стюарт.

– Благодарю, сенатор. Почему бы вам не позвонить снова, когда действительно найдете что предложить?

И она спокойно положила трубку.

В эту минуту Мэтт Бейкер тоже просматривал газету.

– Кто, черт возьми, велел поставить это в номер? – набросился он на заместителя.

– Ее величество.

– Мать ее за ногу! Какого черта она лезет не в свое дело?!

И почему, спрашивается, он до сих пор с этим мирился? Да что тут лицемерить – триста пятьдесят тысяч в год плюс премиальные плюс право покупки акций по льготной цене. Кто бы не согласился на такие условия?

Каждый раз, когда Мэтт собирался увольняться, хозяйка подкупала его новой прибавкой к жалованью и наделяла еще большими правами. Кроме того, откровенно говоря, ему было интересно работать на одну из самых богатых и влиятельных женщин мира. Хотя… хотя Мэтт так и не смог раскусить ее до конца. Был в ней какой-то непонятный надлом, причина которого так и оставалась неизвестной.

На следующий день после покупки «Трибюн» Лесли позвонила Мэтту:

– Я хочу взять на работу астролога. Золтера.

– Но он печатается у наших конкурентов.

– Не важно. Предложите ему в два раза больше.

– Я навел справки о Золтере, – сообщил Бейкер к вечеру. – Перекупить его контракт можно, но неустойка обойдется слишком дорого.

– Заплатите, сколько потребуют.

Со следующей недели Золтер, которого в миру звали, как оказалось, Дэвид Хейуорт, перешел в «Вашингтон трибюн». Мэтт не знал, что и думать. Лесли вроде бы не из тех истеричек, кто помешан на астрологии. И насколько ему известно, не общается с Хейуортом.

Однако Бейкер не подозревал, что всякий раз, принимая серьезное решение, Лесли приглашала астролога к себе домой.

В первый же день Мэтт велел напечатать в списке редколлегии имя и должность владелицы: «Издатель – Лесли Чеймберс».

Но та коротко приказала:

– Немедленно изменить. Не Чеймберс. Стюарт.

Тогда Мэтт посчитал это очередным капризом избалованной дамочки, но ошибся: Лесли решила взять девичье имя, желая, чтобы Оливер точно знал, кто именно станет причиной его падения.

Вскоре Лесли предложила купить журнал, печатавший статьи и советы известных всей стране медиков.

– Зачем? – полюбопытствовал Мэтт.

– Последнее время люди все больше интересуются, как сохранить здоровье и бодрость.

Она оказалась права. Журнал пользовался огромным спросом.

– Теперь можно увеличить тираж, – объявила Лесли Мэтту. – Многие люди интересуются мнением зарубежных врачей.

– Будет сделано.

– Кстати, в редакции слишком много толстяков! Распорядитесь уволить тех сотрудников, кто не собирается сбрасывать вес. Они ни на что не годны.

– Лесли…

– Мне нужны молодые, вечно голодные и энергичные репортеры.

Каждый раз, когда появлялась новая вакансия, Лесли неизменно присутствовала при переговорах. Она внимательно слушала претендента и всегда задавала один и тот же вопрос:

– Играете в гольф?

Зачастую от правильного ответа зависело получение должности.

– Какого дьявола вам нужно? – не выдержал как-то Мэтт. – И при чем тут гольф?

– Мне не нужны люди, которые увлекаются гольфом. Те, кто здесь работает, должны посвящать все время «Вашингтон трибюн».

Личная жизнь Лесли Стюарт стала предметом бесконечных пересудов в редакции. Красивая незамужняя женщина, и к тому же, с ее именем не связывалось никаких скандалов. Никто из мужчин не мог похвастаться ее вниманием. Она давала роскошные приемы, на которых почитали за честь появиться самые богатые и влиятельные люди, знаменитые актеры и музыканты. Но что она делала, оставаясь одна? Говорили, что мисс Стюарт страдает бессонницей и по ночам обдумывает новые планы расширения границ своей империи. Ходили и другие слухи, более пикантные, но пока что бездоказательные.

Лесли интересовалась всем – рекламой, новостями, передовицами. Как-то она спросила главу рекламного отдела:

– Почему мы не печатаем объявлений «Глизона»?

Речь шла о дорогом универмаге в Джорджтауне.

– Я пытался, но…

– Владелец – мой добрый знакомый. Я позвоню.

Она быстро набрала номер.

– Аллен, почему вы не даете в «Трибюн» рекламу?

Тот весело рассмеялся.

– Лесли, все магазинные воришки почему-то оказываются вашими читателями. Немного странно, не так ли?

Перед тем как назначить встречу, Лесли старалась узнать о будущем собеседнике все, что возможно, его слабые и сильные стороны. И, покупая очередную газету или телестудию, беспощадно торговалась.

– Иногда вы чересчур уж несговорчивы. Нельзя быть такой крутой. Почему бы вам иногда не уступить, Лесли? – уговаривал Мэтт.

– Ни за что. Я верю в тактику выжженной земли.

Всего за один год «Вашингтон трибюн энтерпрайзис» приобрела газету и радиостанцию в Австралии, телестудию в Денвере и газету в Хаммонде, штат Индиана. Как только сотрудники узнавали ужасную новость, начиналась паника. Репутация Лесли была широко известна. Каждый ожидал немедленных и жестоких репрессий.

Зато Лесли Стюарт ужасно ревновала к Катарине Грэм.

– Ей просто повезло, – шипела она. – И все знали, что она просто злобная сучка.

Мэтта так и подмывало поинтересоваться, известно ли самой Лесли, кем считают ее окружающие, но риск был слишком велик.

Однажды, войдя в кабинет, Лесли обнаружила, что кто-то подкинул на стол маленькую деревяшку с двумя крошечными медными яичками.