Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что загрустила, куколка? – поинтересовался Лон и впился зубами в клешню краба. Капля масла стекла по его подбородку. – Почему ты ничего не ешь? – спросил он, указывая на роскошный выбор блюд на столе.
К моим глазам подступили слезы, и я уже не могла их сдерживать.
– Мне ужасно жаль, мистер… то есть я хотела сказать, Лон, – пробормотала я, – но это из-за моего сына. Мне его очень не хватает.
– Ну-ну, я уверен, что с ним все в порядке.
Все в порядке? Я вонзила ногти в обивку стула. Как люди могут так говорить о пропавшем мальчике? Исчез трехлетний ребенок, и никому нет до этого дела. Я закрыла лицо ладонями и почти сразу почувствовала прикосновение теплой и влажной руки Лона к своему плечу.
– Я обязательно позвоню насчет него завтра утром. – Он постарался меня утешить.
– Утром? – воскликнула я, поднимая на него глаза. – Простите, но не могли бы вы позвонить сегодня вечером?
Лон покачал головой.
– Дорогая, все конторы уже закрыты. Завтра.
Я кивнула.
– А теперь я отведу тебя наверх. Там ты сможешь расслабиться.
Я нерешительно поднялась, промокнула белоснежной салфеткой слезу на щеке. Лон протянул мне руку, и я неохотно дала ему свою. Он крепко сжал ее и повел меня через ресторан в фойе к лифту. Обслуживающему персоналу не разрешалось пользоваться лифтом для гостей – он был слишком роскошным, с разнообразными украшениями и медными поручнями. Но я уже ездила в нем в тот раз, когда впервые была в отеле в качестве гостя. Тогда я была с Чарльзом. В конце концов, мы с ним оказались в мягкой постели. Той самой, где был зачат Дэниел.
Четырьмя годами ранее
Чарльз заехал за мной в семь. Прошла неделя с того дня, когда ему пришлось спешно уйти с танцплощадки, последовав за своей раздражительной сестрой. Я думала о нем каждый день, особенно по вечерам, когда заканчивалась моя смена в ресторане, а в квартире стояла тишина. В тот вечер я села на переднее сиденье его «Бьюика». В машине пахло роскошью: качественной кожей, хорошим ароматным табаком и дорогим одеколоном.
– Привет, – Чарльз мне улыбнулся, и я почувствовала, что мое сердце затрепетало. – Я скучал по тебе, – прошептал он и убрал с моего лица выбившуюся прядь волос. От его пальцев по моей шее пробежал приятный холодок.
– Я тоже по тебе скучала, – ответила я. – Как твоя мама?
– Намного лучше. У нее пневмония. Врач успел предпринять все необходимое как раз вовремя, – Чарльз склонил голову к правому плечу и заглянул мне в глаза. – Я ужасно себя чувствовал, когда бросил тебя на танцплощадке.
– Не думай об этом, ведь у тебя заболела мама.
Он пожал плечами.
– Ну, моя сестра могла бы быть и полюбезнее. Но не обижайся на нее. Такова Джози. Ей не нравится ни одна девушка, с которой я встречаюсь.
– О! – Я опустила взгляд.
Чарльз подвинулся ко мне поближе.
– Ты неправильно меня поняла. Я не имел в виду, что ты, Клэр, ей не понравилась. Просто она…
– Сноб?
Чарльз весело улыбнулся.
– В общем, можно сказать и так.
– Ничего, все в порядке, – произнесла я, глядя в глаза Чарльзу.
Он нажал на газ и выехал на проезжую часть. Ни у кого из моих знакомых не было машины. Я наслаждалась звуком мотора и джазовой мелодией, доносившейся из радио.
– Почему бы нам не отправиться в клуб «Хижина»? Мы бы там поужинали и, возможно, еще раз попытали счастья на танцплощадке.
– Я с удовольствием, – ответила я, прижимаясь щекой к его плечу.
Из окна «Бьюика» Сиэтл выглядел великолепно. Ветровое стекло роскошного автомобиля превратилось в розовые очки, через которые мир казался куда более привлекательным. С комфортабельного сиденья я не видела домов, в которых квартиры сдавались внаем, где десятки знакомых мне бедных семей ужинали черствым хлебом. Не замечала я и заваленных мусором проулков, где дети играли в камешки. За ними никто не присматривал, потому что их матери, как когда-то и моя мама, до ночи работали в домах городской элиты. Я думала о том, как, должно быть, здорово жить в мире Чарльза, где жизнь вам предлагали будто бы на подносе, красивую, отполированную и отутюженную.
Чарльз прижал машину к тротуару, нагнулся к моему окну. Мне было приятно, что он оказался так близко.
На дверях клуба красовалась табличка «Закрыто».
– Вот ерунда какая! Что ж, может быть, нам стоит направиться в отель? Вечер прекрасный. Мы могли бы поужинать на террасе апартаментов моих родителей.
– Апартаменты твоих родителей?
– Да, – подтвердил Чарльз. – Они часто принимают там гостей. Отец остается ночевать в отеле несколько раз в неделю, если работает допоздна. Ему нужна тишина. Иногда, когда они выходят в свет, они остаются там вместе с мамой. В последнее время это случается довольно часто.
– Пожалуй, я согласна, – застенчиво ответила я.
Чарльз проехал несколько кварталов и остановился на круговой подъездной дорожке отеля «Олимпик», гладкой, будто шелк. Он протянул ключи служащему и кивнул швейцару. Мы сразу прошли к лифту, в кабине которого Чарльз нажал кнопку с цифрой «семнадцать».
Я нервно сглотнула.
– Ты что, впервые в этом лифте?
– Да, в скоростном – впервые – призналась я, и у меня стало холодно в животе, когда лифт устремился вверх.
– Не бойся, – успокоил меня Чарльз и притянул к себе поближе.
Я заглянула ему в глаза.
– А что, если он… упадет?
– Не упадет, – руки Чарльза крепче сжали мою талию, – я обещаю.
Лифт дернулся и замер, двери открылись. Нас уже ждал мужчина, облаченный в белый костюм.
– Добрый вечер, сэр, – обратился он к Чарльзу и коснулся своей фуражки, приветствуя меня. – Апартаменты готовы. Вы будете ужинать внутри или снаружи?
Чарльз повернулся ко мне.
– Как ты относишься к ужину на террасе?
Я только кивнула в ответ, потеряв голос от величия момента.
Стюард вставил ключ в замок и придерживал дверь, чтобы мы вошли. Я последовала за Чарльзом в апартаменты и буквально задохнулась от картины, представшей передо мной. Мягкие диваны, обитые шелком, восточные ковры, бархатные драпировки рубинового цвета. Помещение выглядело как дворец или, по крайней мере, так, как я представляла себе дворец.
Чарльз скинул пиджак и беззаботно швырнул его на диван. Потом он подошел к бару у дальнего окна, а по пути включил радио, которое наполнило воздух успокаивающим звучанием большого оркестра. Выбрав два бокала для мартини, он открыл бар, достал два хрустальных графина, налил жидкость из каждого в сверкающий серебристый шейкер. Потом он насыпал туда лед, плотно закрыл крышку и умело встряхнул его.