– На обратной стороне рисунка, – торопливо ответила я. – Мы нашли его в кафе «Лаванто».

– Я не уверена, что смогу помочь вам. – В голосе Евы чувствовалось невероятное напряжение. – Я была совсем маленькой девочкой, когда Дэниел пропал.

– Могли бы мы с вами встретиться? – Работая репортером, я давно выяснила, что люди рассказывают намного больше при личной встрече, чем во время разговора по телефону. Однажды во время интервью за ленчем сенатор признался мне, что изменяет своей жене. Нам как раз подали салат, и я только-только проглотила сочную зелень, когда он пустился в рассуждения об оттенке глаз своей любовницы. – Возможно, вы сможете что-нибудь вспомнить. Мне пригодилась бы даже мельчайшая деталь.

– Что ж, – голос Евы немного смягчился. – Думаю, это возможно. Не могли бы вы прийти завтра утром?

– С удовольствием.

– Я живу в доме престарелых, Брайтон Тауэрс, рядом с рынком.

– Тогда мы увидимся завтра.

– Вы знаете, – добавила старушка, явно предавшись воспоминаниям, – на прошлой неделе племянник возил меня в «Нордстром», и мы проезжали мимо старого дома, где они снимали квартиру.

– Вы говорите о Вере и Дэниеле?

– Да. У меня потеплело на сердце, когда я увидела, что он стоит на месте. Там ведь теперь кафе, верно?

– Да, кафе «Лаванто».

– Застройщики обращаются со старыми зданиями как с сорняками, – продолжала Ева. – Им не терпится их снести, чтобы построить дорогие кондоминиумы. Они не понимают, что их техника разрушает историю и воспоминания людей. Владелец этого здания хороший человек, раз сохранил его в неприкосновенности.

Я улыбнулась.

– Видите ли, я знакома с владельцем. Он действительно отличный парень.

– Хорошо, дорогая, – сказала Ева, – мы увидимся с вами завтра.

– До свидания.

Спустя мгновение на мой адрес пришло электронное письмо. В качестве темы значилось следующее: «Не могу дождаться, когда увижу тебя!» Я посмотрела на календарь, где синими чернилами в графе «после обеда» было написано «поездка к Эмили». Я давно обещала моей старой подруге Эмили Уилсон навестить ее. Она переехала на остров Бейнбридж несколько лет назад, где поселилась вместе с мужем Джеком в старом доме в колониальном стиле, принадлежавшем ее не слишком здоровой двоюродной бабушке. Я открыла письмо Эмили.

«Если ты успеешь на паром в 12:00, я смогу встретить тебя у терминала в 12:45. Ты не поверишь, как выросли близняшки».

Я видела ее малышек только однажды, когда им было всего две недели от роду. Мы с Этаном навещали их, тогда я только забеременела. Мы поделились радостной новостью с Эмили и Джеком. Я никогда не забуду, как взяла одну из девочек на руки и подумала о том, что скоро буду качать собственного ребенка. Малышка казалась такой хрупкой, такой легкой. Помню, как я испугалась, когда она заплакала, и подумала: а готова ли я к материнству? У Эмили все получалось так естественно. Она уверенно взяла дочку из моих рук, приложила ее к груди, как будто проделывала это тысячу раз. Я посмотрела тогда на свой живот, где рос мой малыш, и задумалась, буду ли я хорошей матерью, какой, казалось, была Эмили? Я крепко зажмурилась, загоняя воспоминания поглубже, в самый темный угол. Потом бросила взгляд на часы, стоящие на столе. Уже одиннадцать тридцать. Мне нужно бежать, если я хочу поймать такси и успеть на паром.

* * *

Я опустилась на сиденье парома и прислонилась к обитой винилом спинке, глядя на нос судна, разрезающий соленые волны. Чайки с криками летали вокруг старой посудины, как будто вызывая паром на соревнование. В конце концов птицы устали от этой игры и улетели прочь.

Этан любил остров Бейнбридж. У его родителей там был домик на пляже, и мы регулярно туда ездили. Дом с четырьмя спальнями стоял над Орлиной бухтой, и едва ли его можно было назвать «пляжным домиком» в привычном смысле этого слова. В нем была огромная ванная комната со всеми возможными удобствами, балкон в главной спальне и кухня, достойная шеф-повара, где Этан по утрам пек для меня оладьи на пахте. Но в последнее время он ездил на остров один. Когда к нам приехала моя мама, чтобы побыть со мной после несчастного случая, Этан провел в доме на острове шесть дней. И хотя я обиделась на него за это, в каком-то смысле я его понимала. Ему нужно было по-своему пережить горе. Домой муж вернулся небритый, с какими-то пустыми глазами.

Я потянулась за своим ноутбуком в черном кожаном чехле и воткнула шнур в розетку под сиденьем. Открыла файл под названием «Дэниел Рэй, очерк». В нем было только название «Ежевичная зима: история о мальчике, потерявшемся во время бурана в 1933 году». Я посмотрела на мигающий курсор, написала несколько предложений, потом добавила еще и еще. К тому моменту, когда прозвучал гудок парома, извещая о приближении к берегу, я успела написать вступление, которым была очень довольна. Смогу ли я дописать этот очерк до конца? Удастся ли мне выяснить, что случилось с Дэниелем Рэем?

Короткий путь по сходням до терминала, и я увидела Эмили. Она махала мне рукой, сидя за рулем зеленого «Фольксвагена»-«жука» 1963 года, принадлежавшего ее двоюродной бабушке.

– Ты все-таки приехала! – воскликнула она, ее голос приглушил звук мотора.

Я открыла пассажирскую дверцу, положила сумку и ноутбук и посмотрела на заднее сиденье, ожидая увидеть там близнецов в автомобильных креслах.

– Они дома с Джеком, – сказала Эмили, как будто прочитав мои мысли. Она выглядела счастливой, розовощекая, легкие светлые волосы собраны сзади в простой «конский хвост». На ее руке в лучах солнца сверкал бриллиант грушевидной формы в окружении рубинов. Как-то раз Эмили рассказала мне историю этого кольца. Оно принадлежало женщине, которую много лет назад любил дедушка Джека. Я не помню всех подробностей, но история была наполнена истинной любовью. И эту любовь можно было почувствовать при одном только взгляде на кольцо.

– Вчера девочкам исполнился годик, – сообщила Эмили. – Ты можешь в это поверить?

Она просто излучала счастье.

– Мне не терпится их увидеть! – ответила я.

Это было правдой, но если бы я была честной с самой собой, я бы призналась, что боюсь этой встречи. Каждая дата их жизни будет напоминанием о моей утрате.

– Прости, Клэр! Я знаю, каким тяжелым был для тебя прошедший год. Тебе не слишком тяжело оказаться рядом с…

– Детьми?

– Да, – осторожно произнесла моя подруга. – Я не представляю, как тебе удается так хорошо держаться. Я бы просто пропала.

Зачем мне лгать старой подруге?

– Я и пропадаю.

– О, Клэр, – в глазах Эмили отразилась моя боль. – Мне так жаль. Я горюю вместе с тобой. Послушай, если тебе тяжело видеть девочек, скажи мне об этом. Я только что накормила их, так что мы можем где-нибудь пообедать. Нам не обязательно ехать домой.

Я коснулась руки Эмили и крепко сжала ее.