— Скорая сейчас приедет, там вся посуда разбита, — появилась на пороге Лера и снова застала картину: она обнимала его слишком откровенно. Ревность вспыхнула пуще прежнего. — Ты… вы… — голос сорвался…

Скорпион повернул сонные глаза, выглядел пьяным, едва удерживался, чтобы не упасть в обморок. На второй импульс отдал все свои силы. Не мог даже говорить, прошептал:

— Лера… она… жи…я…

Тело обмякло, упал на спасенную. Катя ревела, не в силах остановиться. По рефлексу обхватила еще и ногами.

Терпение лопнуло. Не в силах совладать с собой, Лера, прикусив губу, бросилась прочь из квартиры. Глаза заполнились, но позволила себе разреветься только на улице, не замечая, как во двор въезжают машины милиции и скорой помощи.

— Так, проникновение на частную собственность, со взломом, разбойное нападение, изнасилование… хм…попытка изнасилования. — Привычно перечислил участковый, переступив через сломленную дверь и зайдя в зал.

— Так, маньяка в каталажку, бабу врачам. Хе, прямо средь бела дня. Совсем борзые стали. Что с народом творится?

Рослый парень лежал на рыдающей девушке, что в истерике не могла сказать и слова, лишь слезы градом лились по щекам и стекали на ковер. Картина выглядела вполне недвусмысленно. Что еще добавить? Факт преступления на лицо. Соседу благодарность за своевременное обращение к органам правопорядка.

Он очнулся на холодном полу от удара по почкам. Рефлекторно перевернулся, спасая внутренние органы от повреждений, и отключился вновь, провалившись в ту же серую мглу, из которой выпал.

Следующее пробуждение было мокрым. Кто-то лил из металлической кружки на лицо. Разбитые губы обожгло. Поднял веки. В глаза, как песка насыпали. Тут же закрыл. Голова гудела. Не мог вспомнить кто он и где. Кто-то стер всю память. Весь мир состоял из холода и странной, дикой пустоты. Это было страшно и вселяло ужас. Вчера не существовало.

— Не хило они его отдубасили, — послышался голос.

— Просыпаться не хотел, — раздался другой.

— Сколько ж выжрал, что в отрубе второй день?

— Эй, фраер. Ты чьих будешь? По фене[10]ботаешь?

— Да блатной походу, зырь какая наколка на руке. Не знаешь, че значит скорпион — не трогай, покалечу. А может, вообще беспредельщик.

Скорпион окончательно открыл глаза и понял, что мозг пуст. Из горла вырвался обреченный хрип. Не помнил даже своего имени. Рожденный пустотой в пустоту.

— Хача, отойди от него, вдруг, правда, покалечит. По какой он статье?

— Проникновение со взломом, разбойное нападение, изнасилование, групповое мочилово и еще по мелочи с десяток сюжетов, — перечислил Хача.

— В натуре злой тип. Давай его под нож, и дело с концом, — донесся до слуха едва различимый шепот.

— Я честный вор, мокрушником не был и не буду. Сам давай, — остепенил Хача.

Сергей привстал на локтях. Потер засохшую сукровицу на губах, криво усмехнулся. Получился кровавый волчий оскал. В голове сияла пустота, но глаз уловил заточку под рукавом. Зло обронил:

— Покалечу!

Парень рванул вперед, надеясь успеть, пока вихрастый на полу не пришел в себя. Заточка нацелилась в шею лежавшего…

Скорпион не понял, как оказался на ногах. Тело двигалось само. Заточка вдруг перекочевала из рук бритого типа в правую ладонь. Не понимая, что делает, воткнул острие в колено недруга. Услышал свой собственный голос:

— Сказал же, сука, не лезь, покалечу.

Я могу драться. Эта уверенность… Откуда она? Кто я?

Хача оттащил соседа по камере, едва ли не кланяясь:

— Не обессудь, паря, не признали. Ошибся кореш мой. Мы ж не знаем, кто ты. Может, суч какой, может, падла ментовская. Малявы[11]о тебе ни какой. Да и какие малявы в распределителе? Но парень ты, судя по всему, серьезный. Погоняло есть?

Скорпион присел на вмурованную в стену скамейку, рассматривая изодранные джинсы и безрукавку, попытался вспомнить хоть что-то. Только пустота. Ничего не вышло, обронил, глядя на татуировку на левом плече:

— Зови Скорпионом. Не прогадаешь.

— Не вопрос, паря, не вопрос. А ты не…

Вспышка. Злость. Скорпион сам не понял, как резко оказался подле Хачи, схватил за шею, злой шепот докатился до уха «честного вора»:

— Что-то ты вопросов много задаешь! За лоха меня держишь?

Так. Лох. Кто такой лох? Почему вылетело из головы? Сказал, не раздумывая? Да кто же я такой? Надо что-то делать. Где я? Распределитель? Холодно. Мозг, работай!

— Что ты, паря, что ты, — засипел придушенный Хача.

— Я ничего не помню. Твое дело восстановить мою память. Понял?

Хача, синея, попытался кивнуть, но ничего не получилось. Моргнул в знак согласия. Скорпион ослабил хватку, снова сел на край скамейки.

— Папироску не желаешь? — подшестерил «честный вор», глядя на муки кореша, который извлекал заточку из колена и тихо материл весь белый свет.

Почему мне так все равно? Что было или не было? Как же сложно гадать.

Скорпион поднял мутные глаза, пытаясь вспомнить, курит он или нет. Обронил:

— Меня в данный момент интересуют другие вещи. Рассказывай. И про феню и про все это кругом. А вот спички можешь отдать, пригодятся. Кстати, где мы?

Какая феня? Зачем мне спички? Это я сказал или мозг? Что за напасть такая?

— В распределителе, — Хача рухнул на скамейку, из носка достал бычок и чиркач с тремя спичками, чиркнул, прикурил одной, две другие протянул неопознанному заключенному.

— А потом куда? — Не поворачивая головы, спросил Скорпион, пряча спички в носок.

— В следственный изолятор. СИЗО. — Выдохнул порцию дыма лысый сокамерник.

— Зачем?

— Как зачем? Суда ждать!

Суда? Я что, осужден? А за что? Неужели те слова пронзенного заточкой о групповом мочилове правда? Я убийца?

— И долго ждать?

— Некоторые по несколько лет ждут. Так до «взросляка»[12]и дотягивают. На «малолетке»[13]круче нравы. Беспредела много. Тебе сколько лет?

Скорпион, не глядя и не поворачиваясь, ударил назад наотмашь. Хача выплюнул разбитыми губами бычок, сполз по стенке, причитая: