— Мы бы лучше подождали снаружи, — отказались от предложенной чести эксперты.

— Ну, как хотите, — пожал плечами Олег и шагнул вперед.

— Хозяин, здесь есть посторонние! — встревоженно доложил Аргус.

— Сколько, кто, с какой целью?

— Два человека, вооружены, предположительная цель — убийство хозяина дома.

Олегу пришлось прикладывать немалые усилия, чтобы удерживать на лице улыбку перед камерой и одновременно разговаривать с Аргусом о подобных вещах.

— Какое оружие?

— Автоматическое огнестрельное и гранаты.

— Ясно. Ты можешь влиять на траекторию полета пули? Мне нужно, чтобы они, даже если начнут стрелять, ни в кого не попали.

— Увы, здесь моя сила ограничена.

— А сделать так, чтобы их оружие выстрелило само?

— Это возможно.

Что Олег не любил, так это импровизировать. Но сейчас пришлось.

— Следы! — закричал он. — Здесь кто-то прячется!

Он отпрянул в сторону, желая прикрыться полуобрушившейся печью, но тут из дальнего угла, из темноты раздался выстрел.

— И-и-и-и!

Визг ведущей в маленьком пространстве бил по ушам не хуже выстрелов. Не иначе, у нее в роду были баньши. Но главное уже было сделано. Камера запечатлела, как на него напали с оружием. А теперь…

Пи-и-у! Пиу-Пи-и-у!

В этот раз Олег вкладывал в конструкт сразу полсотни квантов магии. Из угла послышались крики. Дом вздрогнул:

— Сейчас обрушится! Все наружу!

И Агусу:

— Переноси!

— Готово.

Оператор выскочил на улицу, как ошпаренный. За ним на четвереньках вывалилась ведущая, потеряв где-то свой микрофон. Из дома раздавались автоматные очереди, перемежающиеся звуками заклинаний. Стены дома пошли трещинами, крыша покосилась.

Девушка пришла в себя на удивление быстро и прежде, чем отряхнуть грязь с джинсов и куртки спросила у оператора:

— Ты снимаешь?

— Угу, — ответил тот, не отводя взгляда от экрана камеры.

— Давай сходу в эфир!

Та-дах! Та-да-дах!

Пи-и-у! Пиу-Пиу-Пи-и-у!

Из дома доносились характерные звуки сработавших конструктов, сухой треск автоматных очередей, крики, мат. Из оконных проемов и пробитых в кровле дыр поднималась густая пыль. Наконец, старый дом качнулся и рухнул дальним углом. Журналистка прижала ладонь к округлившемуся рту, давя невольный вскрик. В глазах её блеснула слезинка. И тут из дверного проема выбрался, шатаясь, Олег. Весь чумазый, в изорванной одежде, он сделал несколько шагов и сел прямо на грязный снег. Фасадная стена простояла еще некоторое время и тоже рухнула, подняв облако пыли.

Когда все прочихались и прокашлялись, журналистка воскликнула:

— Смотрите, что там?

Оператор тут же вскинул на плечо камеру, на ходу протирая объектив носовым платком.

Олег поднялся, поглядел:

— Да это же он! Сейчас! Сейчас я его достану!

И полез по обломкам наверх. Журналистка кинулась в микроавтобус за запасным микрофоном. Где-то вдали послышались полицейские сирены.

Откуда-то из подворотни вынырнули эксперты и принялись внимательно наблюдать за действиями парня. А тот и в самом деле добрался до обломков крыши, раскидал полугнилые доски, поднял на руки небольшой сундучок и принялся осторожно спускаться.

Журналистка и оператор смотрели на это круглыми от удивления глазами. Эксперты подтянулись поближе, они тоже не хотели ничего упустить. Парень спрыгнул на тротуар и поставил сундучок на более-менее ровное место среди обломков стены. Тут уже взялись за дело старички-эксперты.

Один из них осторожно смел с крышки полой собственного пальто сор и пыль, другой вытащил из кармана большое увеличительное стекло и направил его на изображенный сверху вензель.

— Несомненно, это знак императорской семьи. Судя по вензелю, ларец принадлежит как раз периоду Последней Магической Войны, — сказал он в оперативно подставленный микрофон. — Сейчас мы попробуем его открыть.

Неизвестно, как доставал из сундучка предметы Аргус, но уважаемый эксперт воспользовался простой отмычкой. Вынул из кармана, вставил, повернул, нажал. Что-то хрустнуло, потом щелкнуло, заиграла музыка старого имперского гимна, и крышка ларца стала медленно открываться.

Все, даже сам Олег, затаили дыхание. Под серым ноябрьским небом среди пыли и грязного снега на пурпурном бархате лежали три совершенной красоты вещи: императорский скипетр, малая императорская корона и перстень.

Эксперты по очереди изучили каждый предмет.

— Они настоящие! — воскликнул один. — Настоящие! Сегодня Империя обрела утерянные драгоценности!

Второй же просто бережно прикасался к лежащим в ларце реликвиям кончиками пальцев и по его морщинистым щекам текли слёзы радости.

А полицейские сирены завывали уже где-то совсем рядом.

Рабочий кабинет мэра Санкт-Петербурга

О том, что в его городе произошло нечто из ряда вон выходящее, Алексей Орлов узнал от секретаря. Тот связался с шефом по селектору и осторожно подсказал: Алексей Евгеньевич, включите, пожалуйста, местные новости. Вам нужно непременно это увидеть.

Телевизор в кабинете Орлова, конечно, был. Но включался редко, лишь когда случалась особая в нем нужда. Вот, например, как сейчас.

Камера показывала какие-то развалины где-то на задворках, смутно узнаваемую молоденькую журналистку и этого мерзавца Песцова. Парень выглядел откровенно плохо: грязный, в каком-то рванье, с исцарапанным лицом. Рядом с ним стояли два незнакомых старика, а перед ними — ларец. И в этом ларце…

Орлов сразу опознал утраченные регалии императорского дома. Нажал кнопку селектора:

— Машину к подъезду!

Поднялся и, на ходу надевая пальто направился к выходу. Телевизор остался у него за спиной, поэтому он не увидел, как люди в форме имперской безопасности извлекают из-под обломков сильно раненых, но вполне живых людей в тактической броне без опознавательных знаков. Их тут же освобождали от амуниции и в сопровождении врачей и охраны грузили в специально подогнанные броневики.

Впрочем, он всё равно опоздал. К тому времени, как лимузин мэра добрался до нужного места, Ларец с сокровищем был аккуратно погружен в очередной броневик вместе с Песцовым и экспертами, и кортеж имперской безопасности, оглушая прохожих воем сирен, умчался в императорский дворец.

Глава 16

В подвалах службы имперской безопасности

Безопасники мучали Олега часа три, не меньше. Хорошо еще, лампой в глаза не светили. Он охрип от бесконечных ответов на одни и те же вопросы. Когда повторы пошли на третий круг, Песцов начал злиться. Не так, совсем не так он представлял себе итог своей хитроумной комбинации. По его задумке, он должен был быть дорогим гостем, героем, триумфатором, а вместо этого сидит на железной табуретке перед железным столом и как попка раз за разом говорит одно и то же. Злость нарастала по мере продолжения допросов. Наконец, озверевши вконец, заявил:

— Хватит! Ни слова больше не скажу!

И замолчал.

Разумеется, безопасников это не