устроило. Они принялись играть в свои любимые психологические игры. Злые следователи кричали и грозили, добрые уговаривали и предлагали. И, в конце концов достали окончательно.

Песцов, напрочь умотанный, голодный, грязный, весь покрытый синяками и ссадинами, пожелал отгородиться от мира. За какую-то секунду прямо на той же табуретке принял позу лотоса, возложил руки на колени, соединил пальцы в мудру концентрации, закрыл глаза и представил, как вокруг него создается матовый белый кокон. Как это должно было сделаться, он не знал, просто захотел и представил. И в этот момент из ядра по пронзавшим всё его тело тысячам мельчайших магических капилляров наружу устремилась мана, на глазах изумленных следователей формируя вокруг Олега туманное облако. Облако уплотнялось, становилось ярче и, в конце концов, сбежавшиеся в допросную безопасники увидели стоящее на железном табурете большое белое яйцо.

Старший следователь, старательно игравший роль злого, плюхнулся на свой стул и вытер ладонью мгновенно вспотевший лоб. Воображение живо нарисовало картинку того, как он, лишившись званий и выслуги, отправляется допрашивать белых медведей куда-нибудь за северный полярный круг.

— Писец, — прошептал он.

И ведь всё согласно приказа, все по инструкции. Только кого это интересует? Его просто назначат виновным за всё. И всё. Действительно, писец. Причем, полный.

Кто-то решил ударить яйцо кулаком. Его сразу отправили в медчасть, залечивать размозженную кисть. Другой умник попробовал биту. Отскочило так, что хитрый товарищ сам дойти до врача не смог. Тогда старший следователь вздохнул, поднялся и пошел на встречу с неизбежным: докладывать непосредственному начальству.

Где-то вне пространства

Куда-то девались и постройки, и гамак. В обиталище первопредка опять царила заснеженная тундра от края до края, насколько хватало глаз. Вот только сидеть в снегу Олегу не хотелось совершенно. Одно легкое усилие, и под ним возникла плотная циновка из рисовой соломы. Так-то лучше!

Чем заниматься в беспредельной тундре, да еще в отсутствие хозяина? Только и остаётся, что упражняться. Вдох — выдох, капля маны внутрь — наружу. Магическое ядро мерно пульсировало в такт дыханию, то чуть растягиваясь, то возвращаясь к исходному состоянию. Это утомляло. Нет, само упражнение было весьма простым. Утомляли монотонные, однообразные действия.

— Расслабься, — раздался поблизости голос.

— Здорово, песец, — обрадовался Олег.

— Расслабься-расслабься, достигни внутреннего равновесия, отринь все мелкие текущие заботы и тревоги. Ничто не должно смущать твой внутренний взор: ни радости бытия, ни его горести. Лишь тогда достигнешь ты состояния саддхи и сможешь творить воистину чудесные вещи.

Первопредок выскочил из-за спины, в два прыжка добежал до гребня ближайшего сугроба и развалился на возникшей из ниоткуда циновке. Это зрелище позволило парню забыть, наконец, терзающее его чувство обиды. И сразу на него накатило такое спокойствие, что впору олимпийским богам завидовать.

— Ты куда девал свои хоромы? — спросил Олег.

— Куда-куда… Проел. По сути, все видимые здесь, в эфирном пузыре, вещи суть воплощение структурированной энергии.

— То есть, тогда, когда ты стырил полсотни клоунов, ты запас их в виде тех вот вещиц?

— Ну да. А потом постепенно развоплощал их и питался высвобождаемой энергией.

— Понятно. А сколько тебе нужно энергии для полноценного существования? Только давай конкретно о тебе, безо всяких излишеств.

Песец немного помялся, потом с неохотой сказал:

— Лично мне просто для поддержания существования достаточно десятой части клоуна в день. Это примерно полчаса твоей медитации.

— А ты не загибаешь? Квант маны — одна сотая клоуна. Я полклоуна за минуту накачаю. Какие нафиг полчаса?

— А потери на преобразование? А потери при передаче? А рассеяние? Реально за один цикл ты можешь выделить в пространство примерно пять-шесть десятитысячных клоуна.

Проверить слова предка Олег не мог, а потому махнул рукой, приняв сведения на веру.

— А я при этом должен находиться здесь, у тебя? — уточнил он.

— Ну да. А как же иначе я смогу получить выделяемую тобой энергию? Где находится сознание, туда уходит и мана.

— Понятно. А теперь скажи мне, первопредок, какая для меня будет выгода, если я каждый день буду отправляться к тебе сюда, чтобы помедитировать?

— Прежде всего, двойная прокачка. Ты можешь без вреда для себя прогонять через ядро по два кванта маны за один цикл.

— И тогда для твоего питания будет достаточно пятнадцати минут.

— Но мне же нужен хотя бы небольшой запас! — забеспокоился песец. — Вдруг ты не сможешь в какой-нибудь день вот так вот помедитировать?

— Ладно, принимается. А что во-вторых?

— А во-вторых, я буду учить тебя пользоваться теми силами, которые ты обрел.

— А какие-нибудь специфические штучки? Типа, родовые умения и все в том же духе.

— Так ты уже одно получил, и даже активно используешь.

— Что-то я нифига не ощутил никаких умений.

— Ты и не должен был ощутить. Это пассивное умение. Оно позволяет смотреть через магические личины. Иными словами, от тебя невозможно что-то спрятать с помощью магии, ты всегда видишь истинную внешность вещей, людей и явлений.

— Я бы предпочёл видеть внутреннюю суть этих самых людей и явлений.

— Качайся, потомок, и всё тебе будет. Кстати, я поглядел твою последнюю самочку. Одобряю. Она родит тебе хороших щенков. Две штуки в помёте, это как минимум. Предыдущая тоже ничего, но всё же как-то не очень. Нервная какая-то.

Олег начал закипать:

— Моя личная жизнь потому и личная, что никому не позволено совать в нее свой длинный нос!

Против ожиданий, предок не стал ввязываться в перепалку. Вместо этого он стал внимательно к чему-то прислушиваться.

— Слушай, потомок, — взволнованно проговорил песец, — там у тебя какая-то нездоровая движуха начинается. Пора тебе обратно. Кокон у тебя здоровский получился, кипешь ты поднял неслабый, но пошалил и будет.

— А как мне его обратно сдуть?

— Вот! Сперва влез в нору, а теперь начинаешь думать, как из нее вылезти. Как цыпленок из яйца выходит?

— Откуда мне знать? Никогда цыпленком не был.

— Ох, ниочёма! Всё-то тебе подсказывать надо. Щелкни по скорлупе изнутри, она и рассыплется. Лучше всего, клювом.

Где-то в недрах Воронежского филиала Государственного управления магией

— Виктор Арсеньевич! Виктор Арсеньевич!

Илонов, запиравший двери своего кабинета повернул голову. По коридору со всех ног бежала молоденькая барышня Наталья Степановна.

— Виктор Арсеньевич, как хорошо, что вы не ушли! Метка сработала!

— Какая метка?

Голова Илонова, уставшая за ненормированный рабочий день, работала плоховато.

— Ну та, у Песцова, на