Карен засмеялась.

— Если б мне еще решить, кого я не люблю больше всего: Роберта-юриста, Сильвию, сестер мужа или мою мать.

— Выбирай мать, — сказала Дефина. — Какого черта, мои дети всегда так делают, — вздохнула она.

У каждой их них были свои переживания.

Они обменялись улыбками. Затем с совершенным еврейским произношением на идиш Дефина спросила:

— Хочешь, я отравлю их?

Карен засмеялась. Дефина перешла на жаргон Гарлема:

— Ядом по рецепту мадам Ренольт. Поезд еще не ушел, они продолжают жрать.

Карен не поняла, что имеет в виду Дефина, когда упоминает предсказательницу.

— Соблазнительно, но давай не сегодня, — ответила она подруге. — Будем надеяться, что рыбное блюдо исправит положение.

Лиза просунула голову в дверь.

— А, вот где ты! — сказала она. — Послушай, Карен, я все время беспокоилась о тебе. Не могли бы мы поговорить?

— Не сейчас, — устало ответила Карен.

Боже, у нее до сих пор не было возможности спокойно присесть где-нибудь и поговорить с Лизой. Когда в последний раз она звонила Лизе? Карен вновь почувствовала угрызения совести. Ведь она так ничего и не сказала сестре о докторе Голдмане.

— Я ухожу, — сказала Дефина предупредительно.

— Уже? — улыбнулась Лиза. — У тебя на зубах помада, — сказала она Дефине.

— Правда?

Дефина сняла верхний мост и протерла его бумажной салфеткой. Потом вставила протез на место.

— Спасибо, — сказала она, широко улыбаясь.

Карен была готова, насколько было возможно, для встречи с людьми из Norm Со, но еще не решила, во что одеться. Она увлекалась своей гардеробной не меньше матери, но по-другому. На самом деле у нее было три гардеробные: одна в квартире, другая на работе и третья на даче в Вестпорте. Во всех трех местах была почти одна и та же коллекция одежды. Когда-то она прочитала, что Коко Шанель хранила в своем гостиничном номере в Пари Ритц очень мало костюмов и только одни брюки. Карен старалась быть похожей на нее. В отличие от Белл и Лизы, она регулярно сокращала содержимое своего гардероба.

Карен одевалась легко. Она считала, что одежда должна быть удобной. По ее мнению, большинство женщин имели слишком много одежды и потому путались в стиле и моде: они не знали, как совместить разные вещи, или же с самого начала плохо представляли свой стиль. В течение тридцати лет Карен изучала внешность незнакомых ей людей. Всякий раз, когда она ехала на работу в подземке, она поражалась тому, что делают с собой женщины. Неужели эта блондинка, напялившая на себя жатую блузку с красной широкой юбкой в сборку, думала, одеваясь: «Я хочу, чтобы окружающие видели меня именно такой?» Даже среди своих богатых клиенток она редко встречала женщин с хорошо подобранной одеждой.

Карен создала несколько теорий, объясняющих, почему женщинам так трудно одеваться модно и удобно. Американки не умеют одеваться отчасти из-за того, что у них всего слишком много. Карен вспомнила француженку, которая однажды навестила Белл. Шикарная и элегантная, жена адвоката заглянула в чулан Белл и в ужасе спросила: «Как вам удается хорошо одеваться? У вас так много вещей, что трудно выбрать». Или, как любил говорить друг Карен, дизайнер по обуви Маноло Блахник: «Самое главное — выбор. Американцы этого не понимают, и это к лучшему».

Карен подметила, что француженки, даже среднего достатка, носят очень дорогую одежду. У них меньше нарядов, чем у американок, но ансамбли продуманы гораздо лучше. Выработка стиля одежды им давалась труднее: в Париже почти невозможно вернуть покупку обратно. В Америке этого не понимают.

Амбиции Карен заключались в решении задачи достичь французского шика в дизайне одежды, но чтобы она выглядела по-американски свободной. Во многом ей это удалось. Ее целью было создание для американок комплектов одежды, в которых сочеталось бы все лучшее из двух миров: тщательная подобранность и шик Франции и легкость движения Америки. У них должен быть выбор, но они не должны тонуть в пятидесяти различных модах и стилях, как это происходит с ее сестрой Лизой. Но нельзя и застывать во времени, как Белл, или связывать себя крепче чем брачными узами с одним-единственным дизайнером — случай Сильвии.

Почти все наряды дизайна Карен были нейтральны по окраске: пшеничного цвета, цвета слоновой кости, серые, коричневые, то есть обычных, естественных, но тем не менее элегантных цветов. Именно цвет собирает вещи в единый ансамбль. И снова Карен вспомнила Шанель, которая не доверяла цветовой гамме природы: у природы «плохой вкус». Коко отдавала предпочтение бежевому цвету из-за его живой естественности. И еще красному — потому что это цвет крови. Коко говорила: «Мы так сильно спрятаны внутри себя, что не грех бы показаться немножко наружу». Карен усвоила большинство ее теорий, но сама не пользовалась красным цветом. Она наелась им досыта в годы работы с Нэнси Рейган и к тому же подозревала, что увлечение Шанель красным объяснялось просто — этот цвет шел ей.

Широко известно возражение против женщин-модельеров: их работы хуже мужских, потому что они моделируют под себя. Карен признавала, что это отчасти относится и к ней. Но разве мужчины-дизайнеры не моделируют одежду для своих манекенов — несбыточно совершенных идеалов, — которая тоже не устраивает обычных женщин?

Конечно, не все сводится к цвету. Несмотря на изменчивость моды, силуэты должны быть удобными, меняться со временем, но так, чтобы они как бы естественно вытекали из предыдущей коллекции.

Проблема заключалась в том, что она могла сделать это, но цены нарядов оказывалась очень высокими, не по карману средней американке. И даже типовая одежда для промышленной бридж-линии была все-таки очень дорогой. Карен покачала головой, размышляя о запутанности классификации товаров в индустрии одежды. Спортсмены не носят «спортивную одежду-бридж». Люди носят куртки, блузки, юбки и джинсы, в которых ходят на работу. «Спортивная одежда за умеренную плату» — таково кодовое название для более дешевого барахла на массовом рынке. Боссы носят «бридж», их секретари — «умеренное». Карен хотела, чтобы ее одежда была доступной для рабочих. Контракт с Norm Со позволит наладить выпуск менее дорогой одежды в противовес Лиз Клайнборнз и омерзительному ширпотребу Бетти Мейер. Ширпотреб — специализация и Norm Со. Карен осознавала, что методы ее кроя и стиля придется адаптировать под менее роскошные, но все же приличные ткани. В этом и состояли требования контракта с Norm Со. Однако вместе с продажей лицензии теряется и контроль над ситуацией. Она попыталась представить, на что будет похожа работа с Norm Со: как она допускает к производству коллекцию, которая будет носить ее имя, но которую сама не разрабатывала. У нее будет сердечный приступ! Однажды Билла Бласса попросили поставить свое имя на модели гроба! Она не могла без смеха вспоминать об этом.

Другая опасность таилась в возможности стать сверхпопулярной. Карден и Халстон продали лицензии на такое количество продукции, что их имена потеряли былой блеск и перестали что-либо значить. Мир моды слишком переменчив. Очень немногим дизайнерам удается держать свою марку так надежно, как держала Шанель. Но Шанель ничего не лицензировала. Ее дело находилось под ее полным контролем, а после смерти оно столь же надежно контролировалось Вертмейерами. Впрочем, мало кто может позволить себе такую роскошь. Нужно постоянно балансировать на грани забвения и сверхпопулярности.