Понедельник, 3 августа

Я все упаковала и готова к поездке. В субботу я подстриглась. Сделала себе короткую стрижку в надежде, что так будет легче укладывать мои непослушные кудри. К тому же, эта прическа прекрасно дополняет мой новый имидж. Я мужественно сидела в кресле и смотрела, как мои локоны падают на пол, а Том вертелся у меня на коленках. Пока парикмахер изо всех сил старался при помощи щипцов выпрямить мои кудри на макушке, я думала о том, что как только помою волосы, они снова завьются. Я не стану закручивать их на бигуди (на это у меня просто нет времени, к тому же, я не хочу ходить по дому в столь идиотском виде), и тогда я буду очень похожа на молодого Майкла Джексона. Ребекка висела на спинке моего стула, мешая парикмахеру, и упорно отказывалась пойти и посмотреть мультик.

— Ну, как тебе? — спросила я, вертя головой и глядя на себя в зеркало.

— Ужасно. Раньше у тебя были волосы, как у Барби, а теперь ты больше похожа на Кена, — сказала она, скорчив недовольную гримасу.

— Спасибо, дорогая, — ответила я, доставая свою кредитку и думая о том, что влезаю в еще большие долги. Отчего услуги парикмахера так дороги? Почему-то в наше время работу парикмахеров считают искусством.

По улице я везла Тома в коляске, а Ребекка висела у меня на руке, загребая асфальт носками своих новых туфель. Мы направлялись к машине, и я случайно увидела свое отражение в витрине. Я остолбенела, как будто увидела себя в зеркале впервые. Боже мой! Я ли это? У меня всегда были длинные кудрявые волосы. Теперь придется долго привыкать к моему новому облику. «Ты стала как все», — с грустью подумала я. «Нет, ты стала моложе и современнее. Ты изменилась». А изменения — это здорово!

Мы вернулись домой часам к пяти. После парикмахерской мы прошлись по магазинам. Я накупила столько вещей, что чуть не перевернула коляску с Томом, когда подошла к лифту в универмаге. Всего на минутку отвлеклась, и сумки, висевшие на коляске Тома, перевесили. Малыш испуганно вскрикнул, но я вовремя успела поймать коляску. Надеюсь, никто этого не заметил и не посчитал меня нерадивой мамашей. Когда мы подъехали к дому, Майк был на кухне и что-то делал около раковины. Я быстро отвернулась, чтобы помочь Ребекке выйти из машины, но успела поймать его взгляд, полный ужаса. Он так любил мои волосы. Когда мы занимались любовью (неужели и вправду были такие времена?), он любил накручивать локоны на пальцы. Когда он сидел за моей спиной, обычно гладил их руками. Теперь он не мог себе этого позволить.

Ребекка побежала на кухню с криком:

— Папа, папа! Мама обстригла волосы! Это ужасно! Мне совсем не нравится!

— Бекки, — сказала я, стараясь не реагировать на ее слова, — помоги-ка мне принести сумки.

— Мама теперь похожа на мальчика. Правда, пап?

Майк посмотрел на меня. Впервые за несколько недель наши глаза встретились. Во взгляде читалось: «Я люблю тебя. Вернись». Мы так давно друг друга знаем, что взгляды говорят гораздо больше, чем слова. Было понятно, что, не общаясь, мы причиняем друг другу боль. Я бы отдала все на свете за одно его прикосновение. Как я хочу, чтобы он подошел и прижал меня к себе, чтобы я могла почувствовать тепло его тела и биение его сердца! Как я хочу снова прикоснуться к его волосам и прижать его лицо к своей груди! Мы не пытались скрыть своих чувств в это мгновение и как бы говорили друг другу: «Не делай мне больно! Остановись!» Казалось, мгновение длилось целую вечность, но потом все резко оборвалось, и Майк отвел глаза.

— Очень стильно. Я думаю, в Америке все одобрят эту прическу, — произнес Майк.

Ребекка устроила мне сцену вчера вечером, когда я упаковывала вещи. Шла первая неделя ее каникул, и я пообещала ей, что постараюсь отпроситься на неделю перед моим отъездом.

— Я не смогла. Слишком много работы. А теперь мне нужно ехать, — объяснила я ей.

— Возьми меня с собой. Я буду хорошо себя вести и помогать тебе нести сумки.

— Не могу. Ты останешься дома с папой и Клэр, а потом мы вместе поедем в отпуск. Мы замечательно проведем время. Маме нужно съездить в командировку, а потом мы снова будем вместе.

— Ты всегда только обещаешь, но никогда не сдерживаешь слова.

Самолет вылетал в семь из аэропорта Хитроу. Как обычно, я провозилась перед выходом. Я совсем забыла, что вечером в городе много машин. Естественно, застряла в пробке и проторчала на дороге целую вечность. Все во мне кипело, давление повышалось. «Успокойся, не то тебя хватит удар», — уговаривала я себя. Поставила свой любимый диск Эрика Клэптона и стала громко подпевать. «Лэйла!» — голосила я, пристукивая в такт по рулю. Мужчина из соседней машины с любопытством посмотрел на меня и быстро отвернулся. Я не успела поймать его взгляд. Но попыталась сделать умное лицо и очень обрадовалась, когда он меня обогнал. «Ну, давайте же скорее! Я ведь опаздываю!» — шептала я, сжимая руль все крепче.

Я влетела в здание аэропорта в четверть седьмого и с огромным трудом смогла найти исправную коляску для багажа. Гэри и компания нервно поглядывали на часы. Они уже сдали свой багаж. Я назначена ответственной за эту поездку, но даже приехать в аэропорт вовремя не могу. Сдала свой багаж и побежала извиняться. Нос блестел, а волосы торчали в разные стороны.

— Ничего страшного. Мы ведь вовсе не хотели заходить в дьюти фри[28]. Да, ребята?

Они все покачали головами и усмехнулись. Боже мой! Да ведь я лечу с одними мужиками!

— А где Сэмми? — спросила я. Она была назначена аналитиком и тоже должна была поехать с нами.

— Ее парень не отпустил в эту поездку. Жаль, правда? Ник отправил Марка вместо нее, — ответил Гэри.

— Привет, Марк! — сказала я и улыбнулась, разглядывая молоденького парнишку, который явно только что закончил университет и чувствовал себя очень неловко в компании знаменитого Гэри. Тут я заметила, что все мужчины смотрят на меня как-то странно. На мне было новое платье, которое спереди застегивается на пуговицы. Оказывается, пока я носилась по аэропорту, шесть нижних пуговиц расстегнулись, и мои черные трусы были выставлены на всеобщее обозрение. Стыд-то какой! Я отвернулась и попыталась привести себя в порядок. Тут Гэри поймал мой взгляд, и мы оба расхохотались.

— Пошли, а то опоздаем, — сказала я ребятам.

Я не большая любительница летать на самолетах. Ничего не имею против самой идеи и ценю скорость, но начинаю нервничать, когда оказываюсь в воздухе. Я не понимаю, как эта штуковина вообще может лететь, и уверена, что именно мой рейс закончится экстренным выпуском новостей об очередной авиакатастрофе. Когда самолет начал разгоняться по взлетной полосе, я пристегнула ремень безопасности (Зачем? Кому это поможет, если самолет врежется в землю?) и крепко уперлась ногами в переднее сиденье. Когда мама едет со мной в машине, она нервно хватается за ручку при каждом повороте, а если я торможу, она упирается ногами в пол, как будто на пассажирском месте есть дополнительная педаль тормоза. Стюардессы все еще рассказывали о том, как следует себя вести в случае аварии. Как обычно, их никто не слушал. А капитан явно торопился взлететь. Стюардесса, стоявшая рядом со мной, показывала аварийный выход. Она слегка пошатнулась, когда самолет начал набирать скорость.