– Тетя Юля в фирме работала, обеды для сотрудников готовила. Но это только так называлось, что она готовила. На самом деле она только мясо дома жарила или рыбу, ну, котлет еще могла навертеть. В фарш ведь много булки можно напихать, выгодно получается. Но все равно, самый крутой бизнес они на гарнире с дочерью делали.

– На гарнире?

– На нем, любимом. Таскали его ведрами из соседней школы. Сегодня вермишель с сыром и маслом. Отлично! Завтра пюре овощное. Тоже пойдет! Послезавтра запеканка печеночная. Совсем неплохое блюдо! Вот так у них и получалось, что для своих «фирмачей» они готовили только основное блюдо. Суп и тот не варили. Даже его приобретали все в той же школе. В ведре в фирму везли, там снова разогревали. Никто из работников даже не догадывался, что подъедает остатки за школьниками.

Ну да, все правильно. Суп и гарнир – эти вещи дети едят крайне неохотно, если вообще едят. Вот и остаются продукты, которые можно выгодно перепродать.

– И не по одному разу, заметь. Сначала на школьном питании наживалась повариха, а потом уже ловкие Юлия Аюповна с дочерью.

– Ну, и сколько они там наживались на этом бизнесе? – скривилась Соня. – Весь обед стоил пятьдесят рублей. Ну, выгадают они там двадцать рублей с человека. Ну, в день две тысячи набежит. Это если все благополучно, все обедать пришли и повариха не подвела. Но миллион евро такими темпами им еще сто лет было бы не накопить!

Нет, тут определенно что-то не складывалось. Соня была совершенно права, и сами подруги это отлично понимали. Не накопить тете Юле и ее дочери было своими силами миллион евро. Нет, не накопить. Но тем не менее миллион у них имелся! И в этом не было никакой логики.

– Откуда же у них взялся миллион? – бормотала Кира, когда они вечером ехали на собрание жильцов, посвященное безобразному поведению коммунальщиков. – Нет, миллион рублей – это как раз сумма вполне понятная и доступная. Если работать, стараться и копить, то миллион соберется, но рублей! Рублей, а не евро!

Сегодня как раз к вечеру, словно дожидаясь момента для народной расправы с нерадивыми «коммунальщиками», пошел дождь. И члены собрания смогли подняться на последний этаж дома и убедиться в том, о чем знали и так. Новенькая, положенная только в прошлом году крыша безбожно текла. Она текла, пожалуй, даже сильней, чем текла когда-либо их старая крыша.

– Теплоизоляцию они нам при ремонте тоже не сделали. Мы фактически отапливаем улицу. Но пока они отапливали улицу за свой счет – это их дело. А теперь они хотят отапливать ее за наш счет. И в этом мы им должны помешать!

Дальше выступали инициативные старушки, а дамочки из общественных комитетов собирали какие-то подписи. На собрании была представительница из органов опеки, которая громогласно возмущалась тем, что в связи с закрытием старой площадки у них снова возрастет процент «неудачных» детей.

Подруги вяло голосовали за очередную энергичную дамочку, которую выбирали председателем того и помощником этого, клевали носами и про себя думали, что все эти люди могли бы скинуться и вместе организовать эту самую несчастную спортивную площадку. Всего-то там и надо снова провести проводку, повесить пару лампочек и поставить детям ворота. К чему тогда все эти собрания, когда для счастья требуется всего лишь немного денег и общие усилия. И ведь тогда денег понадобится действительно совсем немного.

Собрание было скучным. Коммунальщики очень быстро признали свои ошибки, пообещали их исправить и удрали. Но инициативным дамочкам было этого мало. И они все чего-то обсуждали и переизбирали. Так что во время собрания Кира погрузилась в свои мысли, бормоча себе под нос:

– Миллион… Где же они взяли миллион?

– Какой миллион, голубушка? – дружелюбно откликнулась какая-то сидящая рядом с ней интеллигентная дама. – Упаси бог от таких трат. Тут пока что речь идет о тридцати пяти рублях доплаты с каждой квартиры.

– Тридцать пять рублей? Доплаты? За что?

– За крышу!

– Всего тридцать пять рублей в месяц? А площадка тогда сколько? Десять?

– Ну да, голубушка, – кивнула дама и тут же настороженно осведомилась: – А вы что, считаете, что мы свои кровные должны отдать этим шакалам – коммунальщикам? Да ни за что! Я лучше на них лишний раз в Ниццу съезжу!

Вообще-то, много в Ниццу или даже вообще во Францию на тридцать пять рублей в месяц не поездишь. Но Кира придержала свои сомнения при себе. Очень уж соседка зло на нее таращилась. Того и гляди в горло вцепится, если заподозрит, что Кира посягает на ее кровные тридцать пять рублей в месяц.

Домой подруги в «Чудный уголок» в тот вечер вернулись очень поздно. На автоответчике мигало сразу несколько сообщений. Первое оказалось от Вероники. Ей подруги первой и позвонили.

– Слава ни о каком миллионе евро и слыхом не слыхивал, – сказала она. – Он говорит, что вы чего-то перепутали. У тещи был миллион рублей, она им очень гордилась и много раз рассказывала, сколько опасностей они с дочерью пережили, сколько раз едва не попались с ворованными вареными и недоеденными детьми сосисками, которые тащили к себе из школы, пока эти деньги накопили. Но про миллион евро она ему ни разу не заикалась.

– И тем не менее он у старухи был. Теперь мы это точно знаем. Беседовали с менеджерами из агентства недвижимости, они подтвердили, что деньги Юлии Аюповны у них. Она внесла их в качестве гаранта сделки.

– Я им тоже звонила. Надеюсь, вы взяли у них какие-нибудь документы? – заволновалась Вероника. – Это же может в корне изменить отношение следователя к моему подзащитному!

– Нет, как-то забыли.

– Ничего! – не расстроилась Вероника. – Я говорила с их главным менеджером – Виктором Сергеевичем. Он обещал мне всестороннюю поддержку и помощь в этом вопросе. Завтра я сама сделаю официальный запрос и поеду к ним, а потом уже с бумагами к следователю.

– Не слишком ли рано к следователю?

Но Вероника этой робкой Лесиной реплики даже не услышала и продолжала вещать уверенным голосом:

– Да. Так будет даже лучше, все сделать самой! Вы ведь не знаете, что надо спрашивать, а я знаю.

У нее это получилось немножечко заносчиво, но Вероника опять же не смутилась:

– Я это к тому говорю, что вы обе не юристы по образованию. Вы не в курсе всей этой нашей бумажной рутины. Знаете, как у нас бывает? Иногда достаточно отсутствия одной бумажки, чтобы все тщательно построенное дело рассыпалось в одну минуту. Вы мне не поверите, сколько раз на моих глазах из зала суда уходили законченные преступники, а все потому, что в деле не было какой-то одной – единственной подписи под каким-то одним – единственным документом!

– А нельзя, чтобы и Славка тоже так… ушел?

Но Вероника принялась объяснять, и подруги поняли, что это срабатывает только в случае с настоящими преступниками. У таких горемык, как Славка, надежды на спасение нет!

– И все равно держите меня в курсе дела, – прощебетала Вероника. – Да! И забыла передать, Слава очень благодарен вам за то участие, которое вы принимаете в его деле. Он даже пошутил, что никогда бы не подумал, что шмакодявка, которая вечно вертелась у них с Витькой под ногами, станет работать на него сыщиком.