Так, может, предоставить молодым право самим разбираться со своей жизнью и делать собственные ошибки? Кто ты такая, чтобы вмешиваться, если сама с собой разобраться не можешь?

Саше вдруг показалось, что в комнате нечем дышать.

Да и во всем этом доме, где все засели по своим углам в сгущающихся сумерках и думают лишь о том, как урвать себе после отцовской смерти жирный кусок собственности.

Так ничего и не решив, она сунула мобильник в карман брюк и вышла из комнаты.

На лестнице она столкнулась с Максом. Тот хмуро взглянул на нее и сказал:

– Аська куда-то задевалась. На звонки не отвечает. Пойду поброжу по окрестностям, может, найду ее.

И Александра вдруг неожиданно для себя выпалила:

– Твоя Аська давно дома, спит без задних ног.

– Да ну? – изумился Максим. – Как это она мимо меня проскочила…

– Наверно, ты слишком занят был, в очередной раз промывая матери мозги, – ядовито отозвалась Саша.

Максим, не отреагировав на ее выпад, уточнил:

– Ты уверена?

– Господи, Макс, конечно, уверена, – удивляясь тому, как легко и естественно вырывается из ее уст ложь, подтвердила Александра. – Мы же с ней в одной комнате живем. Я только что оттуда. Твоя Аська десятый сон видит, не входи к ней, а то разбудишь – она опять набросится на всех нас с обвинениями.

– Ладно, – пожал плечами брат. – Тогда тоже спать пойду. А ты куда на ночь глядя собралась?

– Не твое дело! – отбрила Александра и поспешила вниз по лестнице.

Она и сама толком не знала, правильно ли сделала, что прикрыла племянницу.

Просто именно Макс когда-то стал первопричиной того, что ее собственная первая любовь развалилась на куски. И Саше показалось почему-то важным оградить от его вмешательства первое чувство девочки, пускай даже его собственной дочери…

Александра прошла через террасу.

Разбитое Вероникиными мальчишками стекло было кое-как заклеено пленкой.

Саша вышла в сад, концы штанин тут же промокли и отяжелели. Какой идиоткой она была, взяв в поездку всего-то пару строгих брюк и блузок. Со своей круглосуточной работой совсем забыла, как одеваются нормальные люди…

Полцарства отдала бы за джинсы!

Она вышла за калитку и медленно пошла по поселковой улице, полной грудью вдыхая влажный от пронесшейся грозы ночной воздух.

Господи, подумать только, когда в последний раз она могла позволить себе никуда не спешить – вот так просто идти по улице и дышать?!

Сколько же всего она пропустила за свою жизнь, сколько забыла…

Вот этот запах мокрой земли и ночной росы – когда в последний раз она давала себе труд остановиться, оглядеться и просто обратить на него внимание?

В кармане завибрировал мобильник, Александра вытащила его, увидела на экране номер Карен и, помедлив с минуту, сбросила звонок.

К черту! Все к черту!

Пускай сегодняшней ночью будет праздник непослушания!

Уж если Аська имеет право сбежать к своему мальчишке, неужели она сама не заслужила глоток свободы? Отпустить себя, ни о чем не думать, ничего не контролировать…

Свобода!

Александра тряхнула головой и уверенным шагом направилась к воротам санатория.

Квартиру Андрея она нашла легко.

Он ведь сказал ей, еще при первой встрече, что живет теперь на территории «Владимирского», в доме для персонала.

Новиков открыл дверь и удивленно уставился на позднюю гостью.

Саше стало неловко. Чтобы она, мисс Воронцофф, сама воплощенная выдержка и корректность, явилась без предупреждения ночью к мужчине? Еще пару недель назад она ни за что не поверила бы, что способна на это.

Но теперь все изменилось.

Почему? Она и сама не вполне отдавала себе в этом отчет.

– Саша, – ошеломленно произнес Андрей. Затем кивнул головой в глубь квартиры. – Проходи…

До сих пор она видела Новикова лишь в строгой официальной одежде – в костюме и при галстуке, на худой конец, в белом врачебном халате. Сейчас, одетый по-домашнему – в старые вытертые джинсы и мягкую растянутую футболку, – он выглядел как будто моложе. Стройный и ладный, с обветренным, тронутым загаром лицом, на котором еще ярче казались синие глаза, оттененные сединой, рассыпавшейся в пшеничных когда-то волосах. И показалось, что морщинки у глаз – не от возраста, а от привычки часто и широко улыбаться…

Он явно был смущен неожиданным появлением Александры. Мялся за ее спиной, не зная, что сказать, словно не понимая, почему она вдруг пришла к нему.

– Дождь еще идет? – наконец неуверенно выдавил он.

– Нет, – покачала она головой. – Нет…

– Ты не замерзла? Может быть, хочешь чаю?

Александра, не отвечая, медленно двигалась по квартире.

Скромная, казенная «двушка». Крошечная кухня, гостиная со стандартным мебельным гарнитуром, спальня с аккуратно застеленной пледом кроватью.

Квартира казалась почти нежилой. Ясно было, что, хотя Новиков и обосновался здесь уже несколько лет назад, дома он почти не бывает и не испытывает желания как-то налаживать в квартире уют. В углу гостиной до сих пор стояло несколько подписанных картонных коробок, явно оставшихся после переезда, до сих пор не разобранных.

Александра поежилась. Почему-то в голову пришла совершенно несвойственная ей мысль: как же одиноко, должно быть, Андрею в этой безликой, ничейной конуре…

Она пробежала взглядом по книжным полкам – медицинские справочники, труды, монографии. Есть даже несколько старинных изданий – большого формата, в обтрепанных обложках с ятями на корешках. За стеклом одной из полок обнаружилась фотография дочерей Андрея – двух удивительно похожих друг на друга девчонок, примерно лет двенадцати и четырнадцати. Фотография была свежая – значит, видится с детьми после развода, не забывает.

Ну, еще бы! Она почему-то никогда не сомневалась, что Новиков – образцовый отец, как бы там ни сложились его отношения с бывшей женой. Ее фотографии, кстати, нигде не было видно. Значит, все кончено – совсем, бесповоротно…

Александра резко обернулась и, движимая порывом, вдруг резко спросила:

– У нас ничего не получится, ведь правда?

Новиков ошеломленно заморгал, но ответил твердо:

– Я не знаю. И ты не можешь этого знать.

– Но ведь мы – разные люди! У нас разные судьбы, разные жизни. Ты не можешь этого отрицать…

– Я и не отрицаю, – пожал плечами Андрей. – Я лишь говорю, что никто не может знать заранее, как все сложится.

– Вероятность, что не получится, есть! И большая! – выкрикнула Александра, чувствуя, как в груди что-то обрывается и ноет все сильнее и сильнее. – Как вообще можно что-то затевать в таких условиях? Это… нелогично, нерационально… Нет никаких гарантий на успех…