— А ты сомневался? — соскребаю остатки своего ехидства, потому что мозг превратился в желе. Мои мысли только о том, как он сейчас будет меня жарить, доводя до измождения.

— Ты когда-нибудь молчишь?

— Только вовремя поцелуя и минета, там не до разговоров. Мы будем беседы вести или приступим к активным действиям? — да, мой горец, закидывай меня на плечо и тащи на ложе сегодняшней любви. Едва ты ко мне прикоснешься там, убедишься, что готова принять тебя во всей красе.

— Кажется второй вариант твоего молчания мне очень по душе, — целует целомудренно в уголок губ, берет полотенце с ванны и закутывает меня, как маленькую. Я уже собираюсь перешагнуть, как оказываюсь на руках своего мужа, прижатая к мощной груди. Смотрю на мужские расслабленные губы сквозь ресницы, счастливо вздыхая.

Осторожно укладывает на кровать, нависая надо мной, любуется. Мечтательная дымка заволакивает его глаза, но руки разводят мои ноги в сторону, ложится на меня, опираясь на свой согнутый локоть. Полотенце, хоть и формально, меня прикрывает, еще не отброшено в сторону. Сам искуситель все еще в брюках.

— Я буду осторожен, — проводит пальцем по щеке.

- Я не девственница, если ты забыл.

— А я не дикарь, чтобы грубо заниматься сексом. Мне нравится тебя гладить, целовать. Хочу попробовать на вкус везде.

— Даже там? — вопросительно изгибаю бровь, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

— И там тоже, — опускает глаза на край полотенца. Я уже предвкушаю незабываемую ночь, предвкушаю новый отсчет нашим отношениям. Втягиваю живот, когда тянет руку, вот-вот вновь оголит. Приподнимаю бедра, чувствую его эрекцию, это безумно радует. До мурашек, до покалывания в пальцах. Он хочет меня!!!

Телефон. Надо ввести правило — выключать его на ночь или ставить на беззвучный.

— Кажется, это второй раз, когда нас прерывают на самом интересном, — я выдавливаю улыбку, прячу задетое самолюбие и разочарование. Давид хмурится, поднимается. Его телефон на комоде.



— Да, Милан, — прикрываю глаза, чтобы не выдать себя с головой. Бесит!!! Что она себе позволяет??? Никогда никому не желала зла, смерти, но сейчас в душе поселяются мрачные мысли.

— Хорошо. Да, буду, — завершает разговор, смотрит на меня нечитабельным взглядом. Сейчас многое бы отдала, чтобы узнать, какие мысли бродят в его голове.

— Выгодный контракт тебе предлагает глубокой ночью? Наверное, хочет вспомнить ваш брачный договор, вдруг есть пункт, позволяющий не только звонить посреди ночи, но вернуться к тебе в постель и не только! — лежать на кровати не могу, вскакиваю на ноги, придерживая полотенце. Почему ревную? Почему меня бесит его молчание? Бесит ее поздний звонок?

— Куда ты пошел? — не знаю, смеют ли тут жены окрикивать, но мне плевать до принятых правил, плевать, что могут услышать. Давид меня не слушает, не отвечает на вопрос. Я несусь за ним, наблюдаю, как он натягивает на свои плечи рубашку.

— Если ты сейчас уйдешь к ней, я завтра подам на развод! — все, Алена, докатилась. Кидаешь угрозы, не справляешься со своими эмоциями, ревнуешь, психуешь. Пора взглянуть правде в глаза, Давид вызывает чувства, которые еще без названий.

— У Хади высокая температура, — полное спокойствие, застегивает манжеты. Я сразу же забываю свои претензии, уже смешно, что так отреагировала.

— Надо «скорую». Насколько высокая? Чего ты стоишь? Подожди! Я сейчас оденусь и с тобой. Бедная малышка! — несусь к родному чемодану, раскидываю вещи в разные стороны, нахожу нижнее белье, спортивный костюм.

— Нам далеко идти или на машине ехать? — завязываю хвост, достаю мокасины. — Я готова. Пошли скорее, — Давид странно на меня смотрит, но мне некогда раздумывать над смыслом его взгляда. У меня беспокойно кружатся мысли о маленькой девочке.

Спускаемся на первый этаж, никто нас не палит, поэтому спокойно выходим на улицу. Ежусь от холода, Давид даже не вздрагивает. Открывает калитку, пропускает вперед. Идем мы минут десять. Значит Милана и правда рядом живет, знают давно друг друга.

Давид заходит во двор, подсвеченный уличными фонарями. Когда я буду писать пост о Кавказе, обязательно упомяну, что в частных домах шикарные дворы, большие дома с очень богатой обстановкой.

— Давид, хорошо, что ты пришел! — Милана не сразу меня замечает, а вот я оценила по достоинству ее шелковый халатик, который соблазнительно почеркает ее округлые формы. Есть за что поддержать, ущипнуть. И у нее шикарные густые черные волосы чуть ниже талии.

— А она чего тут делает? — недовольство в каждом взмахе ресниц. Не спешит убирать свои лапки с рук Давида, кажись еще крепче сжимает их.

— Что с Хадей? — никак не реагирует на бывшую, даже декольте в халате не будит интереса. Я усмехаюсь, скрещивая руки на груди. Попытка соблазнить Давида провались с треском. Теперь я могу быть спокойна, муж вряд ли залезет по доброй воле в постель Миланы, какие бы выкрутасы она не делала.

— Была высокая температура, но сейчас сбили.

— Я зайду к ней, — убирает руки, уходит в глубь дома. Я прищуриваю глаза, Милана перестает изображать обеспокоенную мать. Сверлим друг друга уничтожающими взглядами.

— Тебе, Милаша, кажется нужно смириться, что Давид к тебе не вернется. Манипулировать ребенком — это очень низко и подло.

— Не будь столь самоуверена в себе. Давид меня любит по сей день, просто хорошо это скрывает. У нас дочь.

— Если бы любил, не развелся. И была бы не только дочь, — очень надеюсь, что слова не пустят яд и не отравят меня изнутри. Хорошо, что Давид возвращается, ничего не говорит Милане, даже не смотрит в ее сторону. Если верить сдвинутым бровям, он раскусил свою бывшую.

— Поцелуй меня, — прошу, когда мы оказываемся на улице. Смотрит темным взглядом, нагибается и нежно целует в губы, придерживая мой подбородок пальцами. Обнимаю его за шею.

— Давай провожу домой. День выдался бесконечным.

— Ночи не будет?

— Обязательно будет, но не сегодня, — чмокает в нос, обнимает за плечи. Ну, совсем забылся, нарушает правила, а мне приятно. Пусть сзади смотрят и зарубят на носу, что свое добровольно не отдам никогда. Буду драться, кусаться и кирпичом бросаться.



* * *

— Все хорошо? — мама отпивает кофе, я бездумно ковыряюсь в тарелке. Хорошо? Ну, не знаююю. Смотря что, она имеет ввиду под этим вопросом.

— Все нормально.

— Ты какая-та кислая после приезда с Кавказа. Тебя там обидели? Уже жалеешь, что связалась с этим мужчиной? Вы слишком разные, у вас разное воспитание, разные взгляды на жизнь, планы тоже разные. Я до сих пор не могу понять, что вас связывает.

— Может я его люблю? Тайно, стыдливо, никому, не признаваясь в этом чувстве, — усмехаюсь, мама хмыкает. — Просто я в каком-то вакууме. Точнее чувствую, что где-то накосячила, а не могу сообразить где.