— Все в порядке, мисси, — сказал он. — Вы мне шибко напоминаете мою милую дочурку, а мне бы не хотелось, чтобы она разгуливала по Дарк-Хаус-лейн и на нее глазели все встречные-поперечные и не знаю кто еще. Провалиться мне на месте, если я представляю, что вам здесь понадобилось. Ладно еще ваш муж…

— Прошу прощения, — перебила я. — Я не состою ни в каких отношениях с тем господином.

— Да неужели? — удивился возница. — Впрочем, это не моего ума дело. Но если вы послушаете моего совета, то просто посидите в кебе, покуда джентльмен не воротится к своему экипажу.

— Нет, — сказала я, набрасывая шаль на голову и слегка передергиваясь от застарелого запаха пива и табака. — Но благодарю вас за доброту. Если вы не против подождать меня здесь, я постараюсь вернуться поскорее.

— Тогда если вы не против, мисси, — последовал ответ, — я пойду за вами, в паре шагов позади. Господин, которого вы преследовали, только что зашел в пивной кабак «Антигалликан», а молодой даме без сопровождения туда лучше не соваться. Итак, мистер Эс Пилгрим к вашим услугам — инициал «Эс» обозначает мудрое имя Соломон. — Он слегка поклонился, завершая церемонию представления.

— В этом нет необходимости, мистер Пилгрим, — твердо сказала я, но он вскинул ручищу в перчатке, останавливая меня.

— Нет-нет, мисси. Будь на вашем месте моя Бетси, я бы очень хотел, чтобы кто-нибудь сделал для нее то, что я настоятельно прошу позволить мне сделать для вас. Хотя она не здесь, конечно, — добавил он с печальными нотками в голосе, — и никогда уже к нам не вернется, ибо теперь она на небесах с ангелами.

— Так ваша дочь умерла, мистер Пилгрим? — спросила я.

— Вот уже полгода как, — ответил он, медленно качая головой с таким горестным видом, что сердце разрывалось.

— Малолетняя девочка?

— Нет, мисси. Примерно вашего возраста. Тиф.

Я выразила соболезнование, но решительно заявила, что намерена пойти одна.

— В таком случае, мисси, — произнес он, поняв, что меня не переубедить, — я поступлю иначе, но тоже дельно. Я набью трубку и подожду здесь на углу, откуда видна вся улица. Если вы не выйдете оттуда через четверть часа, я отправлюсь за вами.

Тронутая заботой мистера Пилгрима, я согласилась на такие условия. Закутавшись в шаль и прикрыв нос платочком, я двинулась по Дарк-Хаус-лейн к кабаку «Антигалликан».

Я осторожно пробираюсь по улице, между рыбными прилавками и громадными, пышущими жаром и паром котлами с кипящей водой, куда безжалостно бросают живых омаров и крабов. Я испытываю почти облегчение, когда наконец подхожу к приземистому убогому домишке неподалеку от реки, куда недавно зашел мистер Вайс, — там размещается пивной кабак под названием «Антигалликан».

Я открываю дверь и несколько секунд стою на пороге, озираясь по сторонам.

Сквозь плотную пелену табачного дыма я наконец различаю фигуру мистера Вайса, сидящего в одиночестве за столом в дальнем углу зала. Он сменил цилиндр на старую фуражку и сейчас одет в засаленную, латаную-перелатаную куртку, а лицо прикрывает черным шерстяным шарфом — все эти вещи, надо полагать, он принес с собой в парусиновой сумке.

В зале с усыпанным опилками полом — битком набитом все теми же уличными разносчиками да лоточниками, а вдобавок еще и рыбаками — стоит страшная духота, потому что здесь низкий потолок и нет окон. Освещается помещение лишь несколькими сальными свечами на стойке да тремя тусклыми фонарями, свисающими на ржавых цепях с потолочных балок. При моем появлении несколько мужчин поворачиваются и подозрительно смотрят на меня, и я начинаю жалеть, что безрассудно отказалась от услуг мистера Пилгрима.

Когда я робко вступаю в задымленную залу, не зная толком, что делать дальше, ко мне пошатываясь подходит неопрятная краснолицая женщина, грубо отдергивает платок от моего лица и кричит всему сборищу: «Эй, гляньте, какая красотка!» Под хриплые вопли, свист и улюлюканье, раздавшиеся в ответ, она исполняет короткий танец собственного пьяного изобретения, а потом, воспользовавшись по назначению ближайшей плевательницей, нетвердой поступью направляется обратно к стойке, гнусно хихикая себе под нос.

Мистер Вайс по-прежнему сидит один в темному углу, не обращая внимания на происходящее вокруг. От духоты у меня кружится голова, но я заставляю себя наблюдать за ним, поскольку он явно пришел сюда с определенной целью, и я намерена выяснить, с какой именно. Текут минуты, и он все сидит там со сгорбленной спиной, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

Дверь позади меня со скрипом отворяется. Я поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с мертвенно-бледным молодым человеком в кожаной фуражке, из-под которой торчат несколько длинных прядей сальных черных волос, похожих на крысиные хвосты.

Пару-другую секунд мы стоим лицом к лицу, глаза в глаза; потом молодой человек с самым злобным видом проходит мимо, задевая меня плечом, и направляется к столу, где сидит мистер Вайс.

Я трясусь от страха, ибо понимаю: только сейчас я смотрела в глаза жестокого убийцы, не ведающего ни стыда, ни совести. Не спрашивайте меня, каким образом я тогда интуитивно угадала то, что впоследствии подтвердили мне другие. Могу лишь поклясться: я сразу все поняла про него. То, что увидела в черных прорезях глаз, исполнило меня цепенящего ужаса.

Вновь прибывший усаживается напротив мистера Вайса. Подавшись друг к другу, они начинают разговаривать.

Поскольку расслышать, о чем ведется речь там, в темном задымленном углу, не представляется возможным и поскольку мне боязно, как бы мистер Вайс не заметил и не узнал меня, я уже собираюсь удалиться прочь, но тут вижу, что адвокат запускает руку в карман и передает своему собеседнику несколько монет. В следующий миг молодой человек смотрит в мою сторону, наши взгляды снова встречаются, и кровь стынет у меня в жилах.

Не произнося ни слова, по-прежнему не сводя с меня глаз, он начинает подниматься на ноги. Вот теперь мне грозит настоящая опасность! Пока мистер Вайс не обернулся посмотреть, куда направляется молодой человек, я бросаюсь к двери, выбегаю на шумную Дарк-Хаус-лейн и попадаю прямо в объятья мистера Соломона Пилгрима.

— Тпру, мисси! — восклицает он, отпуская меня. — Что стряслось?

Прежде чем я успеваю ответить, знакомый мистера Вайса выходит наружу и уставляется на нас с видом, не сулящим ничего хорошего. Мистер Пилгрим тотчас хватает меня за руку и торопливо тащит по улице, обратно к своему кебу.

— Билли Япп, — встревоженно кричит он мне, проталкиваясь сквозь оглушительно гомонящую толпу. — Известный в округе под прозвищем Суини.

— Суини? — кричу я.

— Брадобрейного дела мастер.

Он выразительно чиркает пальцем по горлу, и тогда я улавливаю отсылку к легенде о печально известном брадобрее с Флит-стрит по имени Суини Тодд, которую в детстве мне рассказывал мистер Торнхау.