Райс была в восторге от такой реакции; французы согласились с американским фактическим ультиматумом при условии, что последует вторая резолюция. Буш и Чейни считали вторую резолюцию неприемлемой – простым затягиванием времени.

Спор между де Вильпеном и Колином Пауэллом длился немыслимые пять дней. 1 ноября 2002 г. госсекретарь США привел руководителей группы инспекторов, направляющихся в Ирак, к Бушу и Чейни. (Присутствовали также Райс и Вулфовиц.) Возглавляли инспекторов 74-летний шведский дипломат Ганс Бликс и 60-летний египтянин Мохаммед эль Бородай – директор венского Международного атомного агентства (МАГАТЭ), главной функцией которого является проверка ядерного нераспространения. Вулфовиц утверждал, что хитрый Саддам обведет мягкого шведа вокруг пальца. А Буш сказал следующее: «Вы должны понять, мистер Бликс, что за вашими плечами стоит мощь Соединенных Штатов. И я готов использовать эту мощь, чтобы навязать Багдаду искомую резолюцию. Решение начать войну будет моим решением».

Бликс, возглавлявший МАГАТЭ 17 лет, пообещал жесткие процедуры инспекций. Буш сказал, что верит ему, но Чейни утверждал, что от традиционного пацифиста нет смысла ждать чего-либо хорошего. Швед не проявит необходимой твердости.

Но не Бликс, а де Вильпен осмелился открыто противостоять официальному Вашингтону. Оставалось 20 минут до вывода дочери Пауэлла на церемонию свадьбы, а отец что-то яростно говорил по телефону французскому министру. И все же американцы несколько отступили: «и» между двумя предполагаемыми резолюциями, а не категорическое «но». Президент Путин попросил дополнительные полчаса, после чего министр иностранных дел Игорь Иванов заявил о согласии своего правительства.

8 ноября 2002 г. все пятнадцать рук членов Совета Безопасности ООН взметнулись вверх, и резолюция № 1441 стала историей. Ирак жестко предупреждался, но это не было объявлением войны. Удивило «за» Сирии. Буш поблагодарил Пауэлла за дипломатическое продвижение вперед. Он был уверен, что мощная инспекционная группа найдет повод для людей Фрэнкса.

15 ноября 2002 г. 53-летний посол Саудовской Аравии принц Бандар бин Султан вошел в Овальный кабинет Белого дома. Здесь уже были Чейни и Райс. Задача американской стороны была обозначена так: «Минимизировать изменения на мировых нефтяных рынках»[127]. Американцы помнили, что еще в 1994 г. король Фахд предложил президенту Клинтону вдвоем свергнуть Саддама Хусейна. В апреле 2002 г. принц Абдулла предожил ЦРУ миллиард долларов на те же цели. Теперь посол Бандар говорил следующее: «Если вы серьезны, мы примем правильное решение. Что вы собираетесь делать?»

Буш ответил, что он собирается создать в Ираке новое правительство. «Наша настоящая цель – не возвращение инспекторов в Ирак, но сделать так, чтобы у Ирака не было оружия массового поражения, чтобы он не представлял угрозу Саудовской Аравии и Израилю». Если он придет к заключению о необходимости войны, то сообщит об этом в Эр-Рияд. Принц Бандар: «Саудовцы хотели бы знать конкретные планы предстоящей операции». Последовал тэт-а-тэт Буша с послом в течение четверти часа. Для Вашингтона саудовцы, владеющие четвертью мировой нефти, были очень особенными союзниками.

26 ноября генерал Фрэнкс потребовал от Рамсфелда приказа разворачивать силу в 300 000 солдат и офицеров. Основа уже заложена – в регионе уже были 60 тысяч американских военнослужащих. Здесь были пришвартованы два авианосца. Министр ответил позитивно: «Мы можем двигаться этим путем». Дипломатия уступила место богу Марсу. Американская военная машина взяла крайние обороты.

Как бы противореча нетерпимости Вашингтона, Ирак между тем согласился на новый тур инспекций. Несмотря на это, президент Буш 6 декабря отдал окончательный приказ о незамедлительном перемещении указанных американских войск на предбоевые позиции.

В результате американцы фактически поставили Ирак в положение, где путь назад был исключен. Белый дом требовал невозможного. Представитель президента Буша Ари Фляйшер огласил единственные условия смягчения американского правительства: «Если Саддам Хусейн укажет, что у него есть средства массового поражения и что он нарушал резолюции ООН, тогда мы узнаем, что Саддам Хусейн снова обманывал весь мир. Если он будет все отрицать, тогда мы снова убедимся в том, что Саддам Хусейн обманывает весь мир». Вот с этой логикой Соединенные Штаты приготовились завладеть влиянием в той стране Ближнего Востока, удаляя Россию из страны, где она пользовалась заслуженным влиянием.

7 декабря Багдад предоставил миру доклад, в котором на 11 807 страницах декларировалось, что у страны нет оружия массового поражения. Реакция Вашингтона была непримиримой и лаконичной. Вице-президент Чейни сказал так: Саддам врет снова, декларация «несомненно фальшивая». Столь безапелляционная категоричность была непонятна особенно ввиду того, что в Ирак направились многие сотни нейтральных инспекторов.

Тактика Рамсфелда постепенно переводить войска на Ближний Восток в плане камуфляжа оправдывала себя. Без особого шума в Персидский залив вошел четвертый авианосец «Гарри Трумэн». Словно ничего особенного не произошло, но авиационная мощь американских сил выросла значительно, на порядок. Министр любил и умел выступать, он остро ставил вопросы и не без умения отвечал на них. Как пишет Боб Вудвард, «он был мастер быть честным, не будучи при этом особенно честным»[128]. Например, 5 декабря он говорил журналистам: «Мы перемещаем войска во всех уголках света. Теперь у нас несколько больше войск в СЕНТКОМе, чем было неделей ранее». Никто в Вашингтоне не объявлял официально об увеличении численности войск с 25 тысяч до 35 тысяч сразу после Рождества 2002 года.

Генерал Фрэнкс с 600 сотрудниками начал создавать и обживать штаб-квартиру СЕНТКОМа в Катаре. Одетый в «камуфляж пустыни», Фрэнкс развернул необычайную активность. Он жаждал сотворить в пустыне своего рода блицкриг и за счет скорости захватить ключевые объекты фактически обреченного Ирака. А Буш наращивал общественное горение. 13 декабря он сделал семиминутное объявление о том, что всем военнослужащим США будет сделана прививка от оспы. Чего Буш не сказал, так это о том, что готовыми к употреблению были 20 млн доз вакцины против оспы – на случай создания грандиозной коалиции, готовой во главе с американцами вторгнуться в Ирак.

Проблемой было убедить союзников в готовности Саддама применить биологическое оружие. Вице-президент Чейни возглавил общенациональную кампанию под названием «Биощит», на которую планировалось выделение 6 млрд дол. Чейни сумел довести общество почти до паранойи.

На этом этапе у американцев возникают новые сложности с Гансом Бликсом, нейтральным шведом, который считал контрпродуктивным для МАГАТЭ иметь тесные связи с ЦРУ. Страдала объективность авторитетной международной организации. ЦРУ же стремилось снабдить ведомство Бликса, его номинально нейтральных инспекторов, ориентированных на получение данных о местах расположения иракских ОМП. Бликс открыто сказал, что хотел бы быть примирительным в отношении Ирака, он не желал быть заведомо агрессивным. Иракские представители сопровождали инспекторов Бликса повсюду, где те намечали зоны осмотра. Американская же разведка руководствовалась лозунгом «Крестного отца» из знаменитой киноэпопеи: «Держи своих друзей близко от себя, а врагов еще ближе». Поэтому ЦРУ развернуло целую кампанию агентурной работы среди служащих и инспекторов ООН. Особенную цель представляли собой люди непосредственного окружения Бликса – именно от их выводов зависело если и не начало войны против Ирака, то пропагандное обоснование этой войны. Но все же Бликс и его инспекторы были гражданами других стран и зеленая валюта не всегда действовала магически. Платные же агенты с охотой докладывали то, за что им платили деньги: что Бликс и его люди доносят мировой общественности «далеко не все добытые материалы». «Платные инспекторы» знали, что за такие сведения американцы платят особенно охотно.