Джексона заменил Стюарт, получив при этом очередную генеральскую звезду.

– Этих двоих следовало бы линчевать, – говорил Стюарт Роберту Ли. – Да разве это солдаты? Им бы кур на ферме выращивать. И что за дрянь берут нынче в армию?

– Любого, у кого есть две ноги, две руки, два глаза и кто умеет стрелять, – мрачно ответил Ли. – Взгляните правде в глаза, Джеб, колодец вычерпан почти до дна.

Позиционная война, истощающая обе стороны, подходила к концу.

В июне 1863 года под началом Джеба Стюарта был двенадцатитысячный корпус и двадцать четыре орудия. 5 июня все это воинство облачилось в парадные мундиры, чтобы явить себя очам президента, его кабинета и самых богатых и влиятельных представителей южной аристократии.

Наклонившись к мужу и дочери, герцогиня прошептала:

– Чем-то это напоминает бал, который дала герцогиня Ричмондская накануне Ватерлоо.

– Недурное предзнаменование, – откликнулся герцог.

Четыре дня спустя Стюарт атаковал на том же участке, у Ченселлорсвилла, пятнадцатитысячный кавалерийский корпус федералов и отбросил его за Раппаханнок. Его звезда достигла зенита.

А еще через три недели Роберт Ли предпринял свое фатальное вторжение в Пенсильванию.

– Чтобы не перекрикиваться через все поле сражения, хочу, Джеб, с самого начала объяснить вам вашу задачу. Она состоит в том, чтобы сковывать силы Хукера; он ни за что не должен узнать, что Юэлл направляется к Семетри-Хилл. А с вами мы встретимся в Йорке первого июля и вынудим Хукера принять сражение у Кэштауна, где один из наших флангов с тыла будут защищать горы.

– И уж там-то мы разорвем их на куски. – Полковник О’Нил был явно удовлетворен ближайшей перспективой.

Стюарт следовал приказу до тех пор, пока его не соблазнила возможность стремительного рейда по тылам противника.

26 июня он вышел на правый фланг к Хукеру и пересек Потомак, рассчитывая прервать связь войска северян с Вашингтоном и вызвать у них панику на фланге и в тылу. В каком-то смысле эта атака имела исключительный успех: удалось захватить сто двадцать пять вагонов с продовольствием, в котором так нуждались южане, не говоря уж о тысяче пленных. Но те же самые трофеи сделались обузой – пленные вместе с обозом позволяли двигаться со скоростью всего лишь двадцать пять миль в день вместо предполагавшихся сорока, что и позволило бы Стюарту соединиться с Ли в Йорке 1 июля.

Тщательно разработанный последним план пошел прахом. Кавалерия Стюарта была ему нужна не только для поддержки наступающей пехоты, но и для получения разведывательных данных, ибо Ли и понятия не имел о передвижениях Хукера и его командиров.

Пока Ли ожидал Стюарта, между передовыми отрядами сближающихся армий то и дело происходили незначительные стычки, и в результате Ли пришлось дать крупное сражение у Геттисберга – взамен Кэштауна, где местность была бы куда более благоприятной для конфедератов.

Раз за разом захлебывались атаки войск Роберта Ли. В решающий момент сражения при Геттисберге генерал конфедератов Джордж Пикетт двинул свой пехотный корпус численностью в двенадцать с половиной тысяч человек в самый центр обороны северян. Была отбита и эта атака, стоившая конфедератам четырех с половиной тысяч убитыми. К тому времени, когда появился наконец Джеб Стюарт, сражение уже было проиграно, и он добился лишь того, что в результате его отвлекающих действий Ли смог осуществить организованное отступление. Решающее сражение Гражданской войны было выиграно северянами.

Последняя атака кавалеристов Стюарта на фланг федеральных войск была отбита отрядом во главе с самым молодым из генералов федеральной армии – стройным человеком с волосами по плечи и загнутыми вниз усами.

– Здорово владеют конем ребята, – отдал должное противнику Стюарт. – Никогда еще у янки таких не видел.

Этого двадцатипятилетнего генерала звали Джордж А. Кастер.[12]

В самый разгар схватки Стюарт заметил, что его надежный помощник полковник Роджер О’Нил ведет себя как-то странно. В сабельной стычке один на один с противником он внезапно подался назад и поскакал в совершенно ином направлении.

Потом, когда все закончилось, Роджер был бел как бумага и дрожал всем телом.

– Да что с вами, Роджер? – участливо спросил Стюарт. – Вид у вас такой, словно призрака увидели.

Глаза О’Нила лихорадочно горели.

– Истинно так, сэр, как раз призрака я и увидел.

С этими загадочными словами Роджер удалился, оставив Стюарта гадать, что бы они могли означать.

Воспоминания о битве при Геттисберге преследовали Джеба Стюарта до самого конца его короткой жизни.

Он часто впадал в меланхолию, а когда умер от пневмонии его любимый банджист Суини, то и музыка в лагере замолкла.

– Петь больше не о чем, вот бедняга и помер, – заметил Стюарт вскоре после похорон Суини. Они с Роджером распивали бутылку в генеральской палатке.

– Ничего, все еще образуется, – попытался успокоить его Роджер.

Стюарт посмотрел на него мутными от выпитого глазами и криво усмехнулся:

– Глупый ты англичашка.

Роджер воинственно вскочил со стула.

– Не смейте называть меня англичашкой! Наплевать мне на то, что вы четырехзвездный генерал, попробуйте-ка еще раз…

– Извините, не стоило мне так говорить. – Стюарт взмахом руки вернул Роджера на место. – Просто не люблю, когда меня утешают. Да вы и сами не хуже моего видите, что Конфедерация расползается по швам. Господи, да ведь мы же мобилизуем четырнадцатилетних парнишек. Ужасно! А известно ли вам, что в кавалерию берут только тех, кто приводит собственного коня?

Роджер выглядел совершенно потрясенным.

– Я знал, конечно, что дела обстоят неважно, но не думал, что настолько скверно.

Рыжие волосы и борода Стюарта были растрепаны. Накануне он посмотрел в зеркало и подумал про себя: «Кажется, скоро буду выглядеть настоящим безумцем».

Он опустил взгляд на стакан, повертел его в руках и принялся декламировать:

– Не было гвоздя, подкова отвалилась…

– Это еще что такое? – нахмурился Роджер.

– Есть такой старый стишок, – грустно улыбнулся Джеб. – Королю был отправлен нарочный с важным сообщением с поля битвы. Но у коня отвалилась подкова, сообщение так и не дошло до адресата, и сражение было проиграно.

Роджер не мог заставить себя посмотреть в глаза Стюарту, в которых застыло страдание.

– Пожалуй, пойду к себе, сэр. У меня еще писанины полно на сегодня.