Если сейчас даже на минуту я заставлю тебя сомневаться в том, что ты не подкидыш, что твои родители на самом деле твои родители, вся твоя идентичность рухнет в тот же момент, и ее придется выстраивать заново.

– Тем не менее состояние общества таково, что Церкви ни от этих вопросов, ни от вопросов о женском священстве не увернуться. И на каждый аргумент найдется свой контраргумент. К примеру, ты говоришь, что традиция мужского священства сложилась с четвертого века, но в четвертом веке существовали дьякониссы, а сейчас их нет.

– Определенная часть богословов поднимает этот вопрос. И кто знает… Главное, все-таки не думай, что Католическая Церковь считает мужчин и женщин неравноценными. Она просто считает их разными, и поиск истины возможен только тогда, когда женщина предстоит лицом к лицу с мужчиной, а не рядом.

– Предстоит как доктор Ватсон перед Шерлоком Холмсом, чтобы Холмс мог проверять на Ватсоне свои теории и возвеличиваться на фоне недалекого ума?

– Нет. Потому что перед Ватсоном и Холмсом предстояло другое лицо. Его мало кто замечает, но оно очень важное. Это миссис Хадсон. Именно она задает вопросы, которые им просто не приходят в голову.

– Я почти поняла твои аргументы, но открою большой секрет. Иногда я сижу на мессе, меня иногда посещает мысль: «А все-таки жаль, что я не могу ее служить. Красиво-то как и торжественно». Я прямо представляю себя…

– А теперь представь себя в конфессионале на месте священника.

История вопроса, Конфессионал (исповедальня) – в Римской Церкви так называют сооружение в храме, отведенное для исповеди. Обычно представляет собой кабину, в которой есть место для священника и место с низкой скамейкой, на которую кающийся преклоняет колени. Две эти половины разделены перегородкой с частой решеткой для соблюдения конфиденциальности.

Существование подобного специального сооружения не означает, что исповедь в любом другом месте считается неправильной и недействительной.

Дело ведь не в «красиво»… У Папы и епископа красивые облачения, входят они весьма торжественно. А теперь представь, сколько административных и прочих проблем они разбирают. После этого костюмчик покажется куда менее привлекательным.

– Я могу, пожалуй, представить себя в конфессионале. Через пять минут исповеди какого-нибудь идиота я впаду в привычный психоз, выскочу из кабинки и настучу ему по башке. Но я никогда не видела, чтобы так делали реальные священники.

– То-то и оно… Кстати, вопросы межличностных отношений в мужских монастырях могут быть сложными, но все-таки, как правило, разрешимы. В женских, если ситуация входит в клинч, ее разрешить почти невозможно. Известно, что женщины в конфликтах гораздо более авторитарны и не склонны договариваться.

Я долго думала – говорить или не говорить? Говорить? Наверное то, что я сейчас скажу, вызовет самое большое неприятие в католической среде. Со мной многие будут спорить, но это всего лишь мое мнение, не претендующее на истину в последней инстанции.

На мой взгляд, у католиков очень много подавленной сексуальности. Было и есть. Потому что именно в Католической Церкви одни из самых строгих правил касательно целомудрия. Исключительная сложность развода, целибат, невозможность жить в гражданском браке и одновременно получать причастие. Да, все это имеет под собой библейские и богословские основания, я их прекрасно знаю, но…

Пока мы на этой земле, человеческое побеждает. И сублимация цветет, когда человеческое (можно сказать и «греховное», но я остерегусь) подавлено.

На Западе вопрос решается очень часто за счет отхода от Церкви, в России… Неблагоприятная для женщин демографическая ситуация для католичек и вовсе принимает масштаб катастрофы.

Католичка не может жить с мужчиной, предварительно не обвенчавшись. Я знаю кучу историй, когда мужчины на это не идут. Просто не хотят, хотя в смешанном браке все обязательства ложатся на католическую сторону. Сейчас это не практикуется, но раньше в особо сложных случаях проводилось что-то вроде односторонней констатации брака в храме. Когда женщина становилась женой своего мужчины в его отсутствие. Возлагая на себя все тяготы и клятвы.

И вот представьте себе, вполне современная гражданка должна найти себе предмет, который будет терпеть сначала до ЗАГСа, а потом до венца. Найти и сохранить, потому что католический брак есть только вход, выхода нет. Точнее, есть, но печальный.

И как на это будут реагировать российские мужчины? Примерно так: «Нас мало и даже на нормальных женщин не хватает, не то что на воцерковленных».

Поэтому надо понимать, что в храме очень много или просто одиноких женщин, или женщин со статусом «все сложно». Уже видеть не может мужа, но живет из последних сил. Хотела бы видеть в ком-то мужа, но горизонт пуст. Любит кого-то, но ей нечего ему предложить. Никого не любит, потому что боится греха больше, чем одиночества.

И это, знаете ли, атмосфера.

… Одна девушка два года ходила в храм как на работу. Вымаливала личную жизнь. Потом встала посреди двора и сказала: «Не вымолила! Бог не хочет моего счастья, поэтому я прощаюсь с таким Богом!» И в данном случае, я понимаю и ее, и Бога. Ее, потому что ничего плохого в желании выйти замуж нет, а Бога, потому что Он – не брачное агентство. Кстати, сколько ни пытались создать в Интернете форумы для знакомств российских католиков, ничего не получилось. Гендерные пропорции не те.

Множество женщин впадает в ревностное соблюдение обрядов, мистические откровения и круглосуточные молитвы на коленях. Множество женщин выходит замуж… за храм. Тусуется там и сям, помогает в курии, накрывает на столы, убирает со столов, гладит облачение и занавески, пьет чаек, имеет свою компанию из таких же прихожанок, клира и министрантов. Это удобно всем и очень затягивает теток. Примерно так же затягивает, как роман с женатым мужчиной. Вроде здесь он, любимый, но вроде и не здесь. Его жизнь течет вполне счастливо, а девушке сначала тридцать, потом сорок. И вот в какой-то момент оказывается, что жизнь положена неизвестно на что. Затянуло в «черную дыру».

Они бывают умненькие и хорошенькие, вышедшие замуж за храм. Они только не любят смотреть правде в глаза. Нет ничего постыдного в мытье чашек, но посудомойка входит с черного хода, и видят в ней только функцию. Одна ушла, пришла другая – главное, чтобы посуда была чистой.

И конечно, дети. Моя дочь не появилась бы на свет, если бы я в момент ее появления вела себя как ревностная католичка. К счастью, она есть. Но многие женщины остаются без детей, а нет зрелища разрушительней, чем бездетная дама за 40–50. Она не переходит в свой возраст, не чувствует себя взрослой и ведет себя соответственно. Дети нужны женщине, чтобы она элементарно не сошла с ума. Монахини – другое дело. Это призвание, а женщине в миру лучше бы родить и воспитать.