Мартин негромко прыснул.

— Раньше это не приходило мне в голову, но теперь, после твоих слов… — Он умолк, принюхиваясь. — У тебя что-то горит?

Джейм испуганно вытаращила глаза.

— О Боже! Цыплята! — воскликнула она, мгновенно возвращаясь к действительности.

Спальня была погружена в темноту. Изнуренные ночью любви, Джейм и Марти лежали, обнимая друг друга, сплетясь ногами и руками. На их разгоряченных телах выступила испарина удовлетворения. Джейм провела указательным пальцем по лицу Мартина, следуя изгибам его профиля.

— Бедненький, — сказала она с легким смешком. — Похоже, ты притомился.

Мартин приподнял бровь.

— А ты нет? — спросил он.

— Ничуть, — оживленно произнесла Джейм.

В ответ Мартин лишь издал вымученный стон.

— В чем дело, Кэнтрелл? — Джейм явно была в насмешливом настроении. — Небось уже жалеешь, что пришел?

— Я пришел с намерением просить твоей руки, — слабым голосом заговорил он. — Но теперь опасаюсь, что ты в самое короткое время сделаешь из меня инвалида.

Джейм уселась прямо и посмотрела на него:

— Это что — предложение?

— Ну, в общем… Да.

С лица Джейм сбежала улыбка. Предложение руки и сердца оказалось для нее полной неожиданностью.

— Что-то я не вижу никакого воодушевления, — заметил Мартин. — Как тебя понимать? Это отказ?

Джейм покачала головой:

— Просто я поражена, и все тут.

Мартин приподнялся на локте.

— Только не говори мне, что ты одна из тех увлеченных работой женщин, которые нуждаются в мужчине только время от времени, чтобы удовлетворить свои… э-э… физиологические потребности, — сказал он, приглаживая свои волосы.

«Ты даже не догадываешься, как близки твои слова к истине — во всяком случае, так было в течение последних лет», — мрачно подумала Джейм.

— Нет, — бесстрастно произнесла она.

— Ты не хочешь выходить за меня, вот и все, — бросил Мартин, посмотрев на нее. — Скажи, я прав?

— Нет-нет, — торопливо отозвалась Джейм. — Причина во мне, Марти. Я боюсь слишком тесных отношений с людьми, боюсь верить им, — едва слышно сказала Джейм. — Боюсь, что мне опять сделают больно.

— Что значит «опять»? — Мартин протянул руку и нежно коснулся ее лица. — Кто причинил тебе боль?

Джейм покачала головой:

— Я не могу говорить об этом. По крайней мере сейчас.

— Но я хочу тебе помочь, — настаивал он. — Конечно, если ты позволишь.

Джейм очень хотелось поделиться с ним своими переживаниями, и все же она колебалась. До сих пор она не обсуждала личные дела с посторонними. Откровенность делала ее уязвимой, она навсегда зареклась откровенничать. Но сейчас…

— Мои родители, — произнесла она наконец, сама удивляясь тому, как прозвучали ее слова. — Они оставили меня одну, исчезли, не предупредив, не сказав ни слова. Просто пропали и не вернулись. — Голос Джейм дрогнул. — Мать покончила с собой, когда мне было шесть лет. Отец очень много ездил по служебным делам. Как-то раз он уехал, и с тех пор я его не видела.

Неожиданно для нее самой слова хлынули настоящим потоком, словно мучения и боль, которые Джейм держала в себе долгие годы, наконец вырвались наружу.

Она рассказывала Мартину все то, о чем никогда ни с кем не говорила — о своих сомнениях в любви матери, о своих догадках о судьбе отца. Наконец она умолкла, и Мартин привлек ее к себе, гладя по волосам, уверяя Джейм, что он ее любит и никогда не покинет.

Утром он предложил ей внимательнее присмотреться к фактам, связанным с исчезновением ее отца.

— Говоришь, ты не сомневаешься в том, что он еще жив. Не кажется ли тебе, что ты должна выяснить это точно?

Джейм посмотрела на него и неуверенно спросила:

— Но как это сделать?

Мартин терпеливо улыбнулся.

— Ты журналист. Воспользуйся своим служебным положением.

— Полагаешь, что-нибудь получится? — спросила Джейм, на мгновение задумавшись.

— На мой взгляд, единственная тайна, которую до сих пор не смогли раскрыть газетчики, — это исчезновение Джимми Хоффы , — ответил Мартин.

Нью-Йорк, апрель 1985 года

Джейм стояла у здания «О'Доннел и Колби» на Уоллстрит. Двадцатисемиэтажное строение из стекла и стали казалось ей сияющей в вечернем солнце колонной, вздымающейся над окружающими приземистыми домами.

Увидев надпись «1974», выбитую на каменной табличке, она вдруг сообразила, что в пору постройки здания ее отец еще не работал там. Интересно, много ли в компании осталось людей, с которыми он сотрудничал? И остались ли вообще?

Джейм миновала вращающиеся двери и шагнула в вестибюль. «Впечатляюще», — подумала она, мельком осмотрев гигантские растения в горшках и окна от пола до потолка. В шоколадно-коричневых брюках и мешковатом свитере Джейм чувствовала себя здесь, словно рыба, вытащенная на берег, но ей было все равно. «Я пришла сюда вовсе не для того, чтобы производить впечатление, — с вызовом сказала она себе. — Здесь работают люди, обвинившие моего отца в мошенничестве».

Она двинулась к лифтам, стуча каблуками своих высоких кожаных ботинок по белым и черным клеткам мраморного пола. Приблизившись к дальней стене, она помедлила минуту у вывешенного списка сотрудников, отыскивая знакомое имя — имя кого-нибудь, мужчины или женщины, кто был тут еще в те времена, когда ее отец служил у О'Доннела и Колби. «Трое из них все еще работают здесь, — подумала она, пробежав список глазами. — Значит, у меня есть три шанса докопаться до истины или хотя бы получить ключ к загадке».

Она поднялась в лифте на шестнадцатый этаж. Первым в ее списке значился Джон Мэтьюз, занимавший теперь пост руководителя отдела кадров. Его секретарша, элегантно одетая женщина с пепельными волосами, глубокими морщинами на лице и внешностью ястреба, выслеживающего добычу, при появлении Джейм оторвала взгляд от документа, который печатала на машинке.

В ту же секунду в дальнем конце помещения распахнулась дверь и оттуда вышел высокий грузный мужчина с редеющими седыми волосами и усами. У него на носу сидели очки с толстыми стеклами, а его костюм показался Джейм весьма дорогим.

— Кора, я… — Мужчина запнулся и окинул Джейм долгим взглядом. — Джейм? — спросил он. — Джейм Лайнд?

Джейм кивнула.

— Господи, вы так похожи на своего отца! — воскликнул мужчина. ;

Джейм заставила себя улыбнуться.

— Да, так все говорят.