— Замечательно. Но ведь и я не неандерталец, диплом могу продемонстрировать!

Он покачал головой:

— Уверен, вы с женой очень умны. По крайней мере, по земным стандартам. Вполне возможно, что вы прошли бы все наши тесты на уровень интеллекта. Но проблема, понимаете ли, в том, что вы слишком старые.

— Что? Слишком старые? — Меня поразила не только ирония всей ситуации, но и нахальство клерка.

Молодой человек кивнул, а потом сложил руки в замок, слегка откинулся в дорогом кресле, устроившись поудобнее, и напустил на себя профессорский вид:

— Понимаете ли, Хэмиш, жизнь на Марсе не сахар. Она требует большой физической отдачи даже от людей вашей профессии. Всем приходится заниматься физическим трудом, участвуя в строительстве нового мира, а это выматывает. Кроме того, нужно приспосабливаться к воздуху, гравитации и неприятным побочным эффектам. Вот почему мы установили верхнюю возрастную планку в тридцать лет для всех новых поселенцев, какими бы высококлассными специалистами они ни были. Тогда новые жители смогут как минимум двадцать лет трудиться на благо Марса, до того как состарятся и станут обузой для государства. Там продолжительность жизни не такая, как у вас тут. Чем в более старшем возрасте вы приедете, тем больше пострадаете от климата и гравитации. К примеру, вы сможете проработать на нас десять лет или даже меньше, а потом Марсу придётся кормить вас до скончания века. Да и жена ваша, разумеется, уже старовата для того, чтобы родить здорового ребёнка, а о нездоровых Марсу тоже пришлось бы заботиться с младенчества.

Я пытался придумать какой-нибудь убийственный ответ, но тщетно, а потому удовлетворился лишь тем, что пронзил хама свирепым взглядом, развернулся на пятках и вышел с гордым видом из кабинета. Пересказывая позднее этот эпизод Лили, я со злостью сказал:

— Это я-то старый, представляешь! Меня так и подмывало предложить этому хлыщу посоревноваться в любой дисциплине, какую он выберет.

— Ага, и он бы выбрал, наверное, пеший подъём на вершину Олимпа без кислородных баллонов.

— Неужели все милые, любезные, симпатичные люди остались лишь на загнивающей Земле, как думаешь?

— Ну уж точно не на Марсе.

— Что же нам теперь делать?

— Да, вот это настоящая проблема. — Внезапно Лили показалась мне уставшей, печальной и какой-то поникшей, что для неё нехарактерно. — Думаю, остаётся делать то, что мы и собирались, — притворяться, что стареем. Так мы выиграем пару десятков лет до того момента, когда придётся принимать решение. Может, к тому времени Земля успокоится или всё станет совсем плохо…

— Возможно. Но давай обратим внимание на светлую сторону дела. — Я махнул рукой в сторону баррикады из коробок около полутора метров в высоту, где лежали рукописи многотомного сочинения Лили: — Всё это придётся перевозить лишь через много лет.

— А с другой стороны, подумай, насколько эта башня может разрастись за пятьдесят или шестьдесят лет.

* * *

Так долго, однако, ждать не пришлось. Всего через два дня со мной по видеосвязи связался тот самый противный молокосос из марсианской иммиграционной службы. Я удивился, а он был смущён.

Лицо его заполнило собой весь дисплей, как тогда лицо Мориарти. Пожалуй, впервые за эти годы тот случай не всплыл у меня в памяти, когда я услышал перезвон панели видеосвязи.

Я резко спросил:

— Что вам угодно?

На предельно увеличенном изображении я видел каждую капельку пота на его лице, а их, с позволения сказать, было немало.

— Э-э… Доктор Макватт, — промямлил хамоватый клерк, и я с удовольствием отметил про себя, что в этот раз он не прибег к фамильярному «Хэмиш». — У меня хорошие новости, если вы с супругой всё ещё заинтересованы в переезде на Марс.

Я сухо процедил:

— По крайней мере, я вас выслушаю. — Душа же моя ликовала.

Лили заперлась в кабинете, изучая груды старых постановлений парламента Либрации. Я быстро нажал несколько кнопок. Надеюсь, Лили не станет возражать, когда на экране вместо её документов возникнет лицо, которое я теперь видел перед собой.

Почти всю самоуверенность клерка после моих слов как ветром сдуло. Он попытался замаскировать её смехом, но смех вышел нервным, и мой собеседник сдался:

— Я только что получил распоряжение из нашего Нового Пути. Прямо скажем, весьма удивительное.

— Откуда? — изумлённо переспросил я.

— Из Нового Пути. Нью-Вэй-Сити — это официальное название самой крупной из колоний. Ещё там есть Хоуптаун — Город Надежды, а ещё…

— Избавьте меня от подробностей, — поморщился я. А точно ли я хочу туда переезжать?

— Да, хорошо. Понимаете, сэр, я перенаправил копию вашего заявления, это стандартная процедура, а утром получил сверхсрочное сообщение, в котором мне предписывалось немедленно одобрить ваши кандидатуры и поприветствовать вас в качестве почётных новых жителей Марса.

Я остолбенел:

— С чего бы вдруг такое распоряжение? И кто его отдал?

— Сообщение подписано, — шустро откликнулся хамоватый клерк, который, очевидно, решил снискать моё расположение, сообразив, что нас с Лили высоко ценят на Марсе. — Оно определённо официальное, потому что пришло по проверенным каналам, но я не узнаю подпись: Сигер Шерринфорд. Странное имечко, правда?

— Что вы, — холодно сказал я, — это новое имя, более чистое, подходящее для вашего чистого мира.

Молодой человек совсем приуныл. Без сомнения, его самого звали Джон Смит или наподобие этого, и сейчас он явно задумался, не будет ли стратегически верным сменить имя.

Лили влетела в комнату, заливаясь смехом и едва сумев выговорить:

— Сигер Шерринфорд! Вот умора! Сигер Шерринфорд!

ОТСТУПЛЕНИЕ

Мориарти размышлял в серости межвременья.

В прошлый раз его поразило, что Уотсон выжил. Он давно уже пришёл к выводу, что план убийства Уотсона и Холмса провалился и его злейший враг вырвал никчёмного докторишку из рук Шона Хадвелла, а потом они оба смогли проникнуть на фабрику. Но как? — спрашивал он себя. Возможно, с помощью Лили Кантрелл? То есть она в конце концов обвела его вокруг пальца? Насколько его обхитрили эти недоумки? Видимо, они испортили пушку, которая в итоге взорвалась вместе с фабрикой. Очевидно, они надеялись, принеся себя в жертву, гарантированно отправить на тот свет и его, Мориарти.

«То есть Уотсон спасся от взрыва так же, как и я? Значит, он скачет за мной по времени взад-вперёд?» — к такому выводу Мориарти пришёл после встречи с Уотсоном в лесу шесть минут назад плюс неизмеримое количество часов в межвременье.

Но он сам видел недостаток этой гипотезы. Одежда на Уотсоне была другая, чем тогда, в 1991 году в Солт-Лейк-Сити, и почти такая же нелепая, как у парней в лесу. А это значит, что Уотсон не перемещался во времени скачками из-за воздействия ядерного взрыва, а преспокойненько прожил все эти годы в реальном времени. Проклятый эликсир Холмса всё ещё действует!