— Это Уотсон, — сказал я решительно, не обращая внимания, что плоскогрудая администраторша безуспешно пытается отпихнуть меня.

На том конце ахнули от удивления:

— Уотсон! Боже мой! — Раздался вздох. — Ладно. Проводите его.

Может быть, виновато было искажение сигнала, но голос определённо не принадлежал Холмсу. Через мгновение в холле появился худощавый встревоженный юноша и поспешил к нам.

Девица, всё ещё пристально глядя на меня, сказала с кислой миной:

— Это его секретарь. Он покажет вам дорогу.

Я радостно кивнул ей и последовал за нервным парнишкой по коридору. Мы прошли мимо целой череды одинаковых дверей, все они были закрыты. У последнего кабинета справа секретарь притормозил и открыл передо мной дверь. Я ворвался в кабинет, захлопнув за собой дверь перед носом юноши, раскинул руки и завопил: «Холмс!» Но тут же замер в недоумении, поскольку за небольшим столом определённо сидел не Холмс, а какой-то высокий худощавый человек с мрачной физиономией. Лицо его чем-то напоминало черты моего старого друга да и вообще было мне откуда-то знакомо. Может быть, это всё-таки Холмс в одной из масок?

— Холмс!

— Ради всего святого, — раздражённо сказал хозяин кабинета, — прекратите выкрикивать мою фамилию!

Я подошёл поближе и внимательно рассмотрел собеседника, и тут до меня дошло:

— Майкрофт! Господи, вы ли это?

— А вы ожидали увидеть Мориарти, мать вашу? Разумеется, это я.

Я покачал головой:

— Марс в корне изменил ваш рацион и вашу речь, Майкрофт. Никогда бы не поверил, что такое возможно.

— Да я это, я. Но это неважно, как неважны язык и питание, когда речь идёт о создании Нового Пути.

— Разумеется. Короче говоря, вы прониклись идеей.

— Я всегда был ею проникнут, — возразил Майкрофт. — Изначально мной двигали мелкие и ограниченные цели, а физически я был адептом лени и чувственных удовольствий. Однако, когда Шерлок дал мне свой эликсир, а вместе с ним обещание вечной жизни и молодости, я решил посвятить себя чему-то более важному.

— Но вы и так были важным человеком.

— Я ощутил, что должен направить свои способности на достижение высшей цели, а через несколько лет, когда Шерлок привлёк моё внимание к движению Запредельных, я понял, что нашёл то, что давно искал.

— Так, значит, это по вашей милости я решил, что запредельщики следят за мной?

Он кивнул и просиял от гордости.

— Помнится, как-то ваш брат сказал, что вы и есть британское правительство, — заметил я. — Значит ли это, что теперь вы и есть правительство Марса?

Майкрофт зарделся, пожал плечами и отмахнулся:

— Нет, что вы. Я всего лишь скромный труженик на ниве марсианской, не более. Актёр на второстепенных ролях в великой драме социальной и моральной эволюции человека.

— Заключительного акта этой драмы лично я ожидаю с негаснущим интересом.

Ворвавшись в кабинет, я напрочь позабыл о несчастном секретаре. Однако внезапно дверь за моей спиной отворилась, и юноша без приглашения предстал перед нами, после чего до боли знакомый голос произнёс:

— Как обычно, Уотсон, Майкрофт недооценивает важность своей роли. Заверяю вас, он чуть больше чем просто мелкая сошка в опере под названием «Арес»!

— Холмс!

Секретарь исчез, превратившись в вечно молодого, но при этом самого старого на свете частного детектива. Мы пожали друг другу руки, улыбаясь от радости.

— Вы всё так же любите эффектные выходы.

Холмс кивнул:

— А ещё эффектные жесты. Смотрите!

Он нажал кнопку на столе брата, и тут же на стене позади Майкрофта появилась какая-то диаграмма.

— Господи, — пробормотал я, узнав замысловатый рисунок. Это был увеличенный в размерах график, который более двадцати лет назад Холмс нарисовал передо мной, Лили и миссис Хадсон.

— Узнали! Отлично! — одобрительно воскликнул Холмс, словно я был школьником, а он учителем. — Разумеется, с прошлого раза мне удалось добавить пару пунктов.

Подойдя поближе, я понял, что он имеет в виду. Все точки были отмечены, и рядом с каждой стояли слева и справа имена лидеров, убитых до 1991 года и после. В конечном итоге сформировались пять пар. Самой нижней точкой слева была отметка «Садат / Пхитсанулок», дальше шла пара «Кинг / Рекс», а за ними ещё три: «Кеннеди / У», «Абдалла / Моргенталер» и «Ганди / Дашнакян».

Шерлок Холмс подошёл к карте, а Майкрофт почтительно отодвинулся в сторону.

— Мы сейчас здесь, — сказал Холмс решительным голосом, постучав указательным пальцем по красной линии, проходившей через точку чуть выше отметки «Ганди /Дашнакян».

— Ага, и через шесть лет в паре с Троцким окажется неизвестно кто?

— И неизвестно где, — пессимистично добавил Майкрофт.

— Да, — тут же согласился я. — Проблема никуда не делась. И она всё так же неразрешима, как и раньше. Подумайте, сколько политических лидеров на Земле, добавьте к этому Либрацию и долину Маринер… — Я покачал головой. — Это просто невозможно, Холмс.

Холмс рассмеялся:

— Всё ещё пробуете на мне свой психоанализ, Уотсон? Я-то думал, вы за сто пятьдесят лет выучили, что у меня нет подсознания. Нет, уверяю вас, моя увлечённость поимкой Мориарти не носит маниакальный характер. Просто я понимаю, насколько он опасен. Более того, эта охота не так безнадёжна, как может показаться на первый взгляд. Вовсе нет. Учитывая характер навязчивой идеи Мориарти, можно сделать вывод, что он, как и мы, тяготеет к Марсу, а значит, его будут привлекать политики, связанные с деятельностью трёх имеющихся колоний. Кроме того, я же просил вас поразмыслить над поговоркой о горе и Магомете.

Я с нетерпением ждал, когда же Холмс объяснит последнюю ремарку, но вместо этого он замолчал, а потом выудил из кармана предмет, который я не видел уже десятки лет и не ожидал увидеть снова, — его старую огромную трубку, потемневшую от возраста и табачного дыма. Нашлась в кармане и добрая порция табака.

— Табак, Холмс? — воскликнул я. — Вряд ли это часть Нового пути. На следующем отрезке эволюции человек оставит позади все дурные привычки.

Холмс хихикнул:

— Надо выбирать только подходящие для себя догмы, Уотсон. Разумеется, табак запрещён на Марсе и это контрабанда. Но если уж Сигер Шерринфорд чего захочет, он это получит.

Он щедро набил трубку и закурил с довольным видом, и вскоре, несмотря на демонстративный кашель и гримасы собственно «Сигера Шерринфорда», кабинет заволокло густыми облаками табачного дыма, так хорошо знакомыми мне с Бейкер-стрит.

Что изменилось, табак или я? Раньше я с удовольствием курил любой табак, какой мог купить в Англии, а теперь готов был в ужасе шарахаться от запаха и едкого дыма. Какова бы ни была причина, но отвращение к табачному дыму заставило меня быстро свернуть визит и откланяться.