Боевик остановился. Достал из кармана кисет, свернул цигарку, по всей видимости, с анашой. Не торопясь раскурился, используя вместо бульбулятора кулак.

Вернулся здоровяк.

– Шокера немае, – доложил он, – дубинок тоже. Вот, пакет взял…

Гестапо подкурился, здоровяку не предложил.

– Не те времена… Иди, принеси ведро. Лучше большое, из-под ссак. И палок. Как пацаны пообщаются, пусть заходят. Будем рок исполнять…

Тяжелый внедорожник «Тойота» свернул с трассы, попер по степи. Проехав километра два, остановился…

Из машины вылезли трое мужчин, водитель остался в машине. Забрали из багажника длинные, почти в человеческий рост кейсы и повесили на спину, как рюкзаки. Махнув рукой водителю, чтобы уезжал, редкой волчьей цепочкой затрусили к холмам…

Рок…

Принесли большое ведро, помочились в него и с хохотом надели мне на голову. Потом кто-то изо всей силы ударил по верху ведра палкой.

– Рок-н-ролл! – торжественно провозгласил он.

Снова собравшиеся боевики дружно заржали…

Ведро сняли с головы в очередной раз. От меня пахло мочой, блевотиной, от постоянных ударов раскалывалась голова.

– Что тебе рассказал Шмель про нас? – наклонившись к самому моему уху, проорал, по-моему, Гестапо.

– …

– Кто из нас главный?! Как его позывной?!

Держаться… Как же я вас ненавижу, гниды, тех, кто вернул фашизм на мою землю. Вы ведь ничего не знаете… вы просто пытаетесь понять, какая опасность угрожает вам, что именно я знаю. Но хрен вам.

– Где ракетные установки?! Сколько их?! Что мы собираемся делать?!

– …

Не дождавшись ответа, боевик снова нахлобучил на мою голову ведро.

– Рок-н-ролл! – заорал он.

– Волк, Волк, прием…

– Плюс, кто это?

– Гамми.

– Слушаю тебя, Гамми.

– Позицию занял, вижу объект. На объекте движение, четыре машины в зоне видимости, на одной пулемет, большой. Пулеметное гнездо на крыше, рабочее. Еще двое с оружием, на земле. Волк, плюс?

– Гамми, плюс. Медведь на подходе, прибудет через три минуты.

– Волк, вопрос: у нас дозвил есть?

– Гамми, плюс, дозвил есть. Увидишь Медведя, начинай работать, плюс?

– Плюс, плюс…

Трое мужчин занимали позицию на крыше бывшего санатория, сейчас заброшенного из-за войны. У двоих были снайперские винтовки «McMillan TAC-50» калибра 50BMG – в Украине они даже продавались гражданским[36]. У третьего – пулемет Калашникова с оптическим прицелом и глушителем. Все они относились к группе «А» (Альфа) СБУ Украины.

– Дозвил есть, работаем после меня, – распорядился Гамми, занимая позицию за снайперской винтовкой 50-го калибра. – Прыгун, держишь двор, внимание на тачки и пулемет. Брама, работаешь пулеметное гнездо, со мной, потом отрабатываем цели внизу. Медведь на подходе.

– Плюс. Плюс, – отозвались бойцы.

Прицел «Найтфорс» моментально свел 700 метров до 70, снайпер увидел стоящий за хорошей, кирпичной баррикадой пулемет «ДШК», стрелков за ним. Ага, засуетились, один по телефону звонит, другой за пулемет. Что-то увидели.

Рассчитав поправку, Гамми дожал спуск, и менее чем через секунду тяжелая пуля отбросила стрелка от крупнокалиберного пулемета…

– Кто ты такой? Ты агент ФСБ?!

– …

– Кто твой начальник?!

– …

– Назови своего начальника! Кого знаешь в Одессе?!

Не дождавшись ответа, боевик снова нахлобучил на меня помойное ведро и прихлопнул по крышке, пока не сильно.

– Рок-н-ролл!

И в этот момент у боевика зазвонил телефон. Он положил трубу рядом со мной, голова гудела, но звуки я еще слышал.

– Алле… да… чо… менты!!!

Мысли ворочались тяжело, медленно, вообще, когда пытают – время течет очень медленно, ты чувствуешь каждую секунду, которую проживаешь. Из-за ведра я не видел, что происходит…

Несколько секунд я думал: убьют, не убьют. Потом – глухой хлопок, и тут же разноголосое стаккато автоматных очередей в несколько стволов. Это продолжалось секунды две-три, потом наступила тишина, и только порохом пахло.

Я молча ждал решения своей судьбы.

Сначала ничего не происходило. Потом кто-то подошел, постоял около меня несколько секунд и снял ведро. Прищурился, болели глаза, болела голова, болели уши, все болело. Потом немного развиделся, полегчало.

Надо мной возвышался боец какого-то спецназа. Серьезного, потому что вооружен он был необычно – «Зброяром-10» с 16-м стволом. Неплохо он был и экипирован – шлем явно американский, еще и с ночным монокуляром, сейчас поднятым вверх. Форма – похоже, «Край»[37] или хорошая копия.

Я оглянулся, от света из разбитых окон снова заболели глаза, но я увидел, что нахожусь в школьном спортзале, и только в моем поле зрения были три трупа в камуфляже, разбросанные по полу. Один из спецназовцев занимался их досмотром, причем делал это «по правилам военного времени», начиная досмотр с контрольного в голову. Второй – с таким же крупнокалиберным «Зброяром» – находился на стреме.

Посмотрев дальше, я увидел вынесенную накладным зарядом дверь.

– Ты кто?

Я потряс головой, делая вид, что не слышу.

– Не играй контуженого…

– Меня похитили, – сказал я.

– Документы есть?

Я посмотрел вниз. Вопрос был явно глупый, учитывая то, что на мне в данный момент не было даже трусов.

– Це москалик тот, – крикнул боец, который занимался досмотром. – Медведь, может, и его в расход?

– Заглохни.

Командир штурмовой группы еще постоял несколько секунд, решая, что делать, потом наклонился, достал нож и разрезал веревки, которыми я был привязан к шведской стенке. Протянул руку и рывком поднял меня – мы были примерно одного роста, и мои глаза оказались на уровне его глаз…

– Запомни, москаль, – медленно проговорил он, – я бандеровец. Тебе жизнь спас бандеровец, понял?