- А прибить твой хозяин не разрешает, - вытираю слезы. А перед глазами кадры, как Лиам их своими губами собирал. Невыносимая боль пронзает, словно умираю снова и снова, и все равно дальше в муках адских корчусь.

- Договоришься сейчас, покалечу, - рычит, руки шерстью покрываются. – И доживать жизнь никчемную, недоразумением оставлю.

- Меган, не сыпь угрозами бесполезными. Могла бы давно так поступила, не велено тебе.

Она изменилась. При первой встрече себя сдержанней вела. А сейчас как с цепи сорвалась. Только я столько всего потеряла, что страх перед волчицей притупился.

- Будешь умничать, шлюха поганая, боль по-другому причиню. Ты не забывай, что я все уязвимые места Лиама знаю. Папаше чего надо донесу, и он от него мокрого места не оставит. И ты права, зачем тебя калечить, лучше Тима твоего, и видео тебе буду круглые сутки показывать, - хохочет как ненормальная. – И напоминать буду, ежесекундно, что из-за тебя он таким стал. Как тебе? – потирает руки.

- Не трогай их! – закрываю глаза. Только теперь доходит, в какую западню попала, и то наверно не до конца.

- Все от твоего поведения, мразота, зависит, -  в глазах садистский блеск.

За что она меня так ненавидит? Ведь ничего ей не сделала. Первый раз тогда при знакомстве с родителями увидела. И второй когда в послании встречу назначила.

- Что тебе от меня надо? – спрашиваю упавшим голосом. Понимаю, что ради любимых сделаю все.

- Пока ничего особенного. В ванную брысь, - указывает пальцем на дверь. – Приведи себя в порядок. Шмотки на вешалке висят. – Отмойся. Смрад свой уничтожь.

- А потом?

- Хозяин твой придет. Он заждался уже. Будет дрессировать тебя, шавку подзаборную.

***

- За любовью своей иду, - мурлычет и рядом садится.

Пальцем по плечу моему проводит. Чую дрожь в ее теле, соки сочатся. Демоны беснуются, вот она пища, сама себя предлагает. Бери!

- Не неси чушь, Нинель, - сам голос свой не узнаю, хриплый, треснутый.

- С того нашего первого раза, все мысли только о тебе. Уже сколько дней как вернулась, а все нормально поговорить не могли…, - наклоняется ближе, - И не только… - дыхание сексом пропахло, дразнит оголодавшую суть.

- Я тебе в первый же день сказал – зря, - на письмо в своих руках смотрю. Внутри пекло разверзается, душа с желаниями порочными, борьбу ведет.

Глупая чертовка не понимает, что я в том состоянии, если наброшусь, до смерти всю высосу, и жалко не будет. Демоны, наоборот, ликовать будут, им моя человеческая суть давно покоя не дает. А если жертву до капли выпиваешь, то в конце самый большой прилив кайфа. Энергия черная, отравой по крови расползается, и тормоза напрочь срывает. Знаю. Проходил. Едва из того пекла дурманящего выбрался. Долго пришлось демонов на цепи сажать.

- Ты вспомни, как нам хорошо было, - ниже рукой спускается. К члену пробраться хочет, - руку ее сбрасываю.

- Не было, Нинель. Никогда не было. Я на тебя из надобности позарился, надо было тебя подпортить и свадьбу вашу с Хантером  не допустить, - говорю, а у самого все тело судорогами сводит. Нет сил голод терпеть.

- Желание наше было обоюдным. Ты как меня увидел, так за мной хвостиком и ходил, и даже против брата пошел. И я сдалась. И потом ждала тебя. Никого к себе не подпускала, верность хранила, - берет меня за лицо, к себе разворачивает. – Лиам, мой Лиам, я ведь принимаю тебя таким! И с другими готова разделить. Только не отворачивайся, и я опорой тебе стану, всегда и во всем за тобой, супругом своим, следовать буду, - смотрит на меня, словно сожрать хочет, голоском сладким брехню свою в уши мне льет.

- Нинель, красивые слова, и такие же лживые. В одном не брешешь, хочешь меня, но тут суть моя инкубская на тебя действует. Фальшивая ты насквозь.

Улыбнулся. От всей души. Как же мне хорошо стало. Демоны по углам забились, даже они ее не захотели. Энергия, настолько прогнившая, что вместо голода, желание как можно дальше от нее оказаться.

- А та твоя… как там ее… - кривит нос с презрением, - Она значит настоящая? Ты, похоже, нюх утратил. Повело тебя совсем от диеты твоей.

- Что ты знаешь? Если хочешь начистоту говорить, окей. Муть в уши лить мне больше не надо.

- То же что и все, шлюха она. И никогда ее твой отец не примет. И не потому что человек. А потому что каждому дать готова, - улыбается, явно довольная собой.

Хватаю за горло. Ярость глаза застилает, хочется ее удавить. Ох, как же хочется. Даже голода нет, только потребность шею ей свернуть в голове пульсирует.

- Еще одно слово про нее. И это будет твое последнее слово, - голос на рык срывается.

Нинель с довольной улыбочкой ногами мою талию обхватывает. Промежностью трется, а там трусов нет.

А дальше происходит то, чего за всю мою жизнь ни разу не было.

Откидываю ее в сторону. Сгибаюсь пополам от диких рвотных позывов. Меня выворачивает наизнанку. Хочется вырвать кишки, настолько все внутри содрогается от отвращения.

- Ты… это совсем… фууу… какая мерзость, - орет где-то там Нинель.

А мне уже не до нее. Тело выкручивает так, что, кажется, сейчас помру. Перед глазами все расплывается. И только вспомню, как прикасалась ко мне своим телом, рвотные позывы еще сильнее тело сотрясают.

- Я ж просил, отвалить, - говорю, когда отпустило и смог разогнуться. – Мне и тогда-то твоя энергия поперек горла встала, а теперь и подавно. Пошатываясь, иду прочь.

- Ты еще пожалеешь, Лиам! Ты даже себе не представляешь насколько!

Чувство опустошения только усиливается. Я раздавлен морально и физически. Словно потерялся, заблудился, и не поймешь, как выход найти. Что делать? Мелисса, до безумия хочу ее увидеть. Но ведь… понимаю, что ей так лучше… наверное… А если нет? Как ее отпустить? Как научиться дышать без нее? Как реализовать свои планы, если ощущаю, как внутри все сгорает без нее. Опустошение выжигает душу.

В тот день я не вернулся в отцовский дом. Бродил по улицам. И голод все сильнее меня одолевал. В тот день меня ждало еще одно открытие… Я больше не хочу, и не могу ни к кому прикасаться. С Нинель это была не случайность. Меня воротит от всех, мне нужна только моя Мелисса.

Прошел месяц…

Просыпаюсь в притоне. Вокруг вакханалия. Вокруг бутылки со спиртным разбросаны, презервативы использованные, шмотки потные. Нащупываю рукой бутылку, делаю глоток. Не чувствую вкус алкоголя. Я больше ничего не чувствую. С отвращением смотрю на обнаженные тела.

Приходится питаться вот так. Заказывая оргии и в них не участвуя. Пожирая черную энергию, и содрогаясь от отвращения. Ощущать, как в тело течет зараза, как отравляет все твое существо. И ты понимаешь, что без этого яда помрешь. И ладно бы, просто коньки отбросить. Смерть никогда не страшила. Но ведь перед этим сорвусь. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то страдал. Достаточно уже дерьма в своей жизни натворил.