Он опускает конверт с песчаными долларами в желтую папку и закрывает ее на металлическую клипсу, папку прячет в кейс между отчетами. И сам посмеивается над собой. Бессмысленно так шифроваться: он мог бы носить песчаный доллар хоть на шее, и Урсула ничего бы не заметила.

Стоило Джейку уволиться из «Фарм-Икс», как он сразу заболевает, и серьезно. Поднимается температура, его знобит. Днем он много спит, а ночью долго не может сомкнуть глаз. Сначала Урсула выражает сочувствие. Бедный мой, говорит она. Натирает ему спину бальзамом и ставит у кровати тарелку со льдом. Сама она спит в гостиной, потому что не может позволить себе заразиться. Теперь Урсула задерживается на работе даже чаще, чем раньше. Джейк все понимает: слияния и поглощения требуют ее участия двадцать четыре на семь, к тому же она хочет стать партнером фирмы, чтобы позволить себе другой уровень жизни. Урсула просит соседа сходить в аптеку и купить для Джейка лекарства, заказывает доставку куриного бульона.

Звонит телефон, на автоответчике копятся сообщения: Купер, мать Джейка, мать Урсулы, отец Джейка, бывший начальник из «Фарм-Икс» Уоррен, старый товарищ Коди, у которого есть на примете хор-р-рошая вакансия для лоббиста «в одной крупной компании». У Джейка нет сил отвечать, он болен, понимаете? Родители и Линет заставляют его обратиться к врачу. «Иначе мы прилетим к тебе», – полушутя грозит отец. Они уже потеряли дочь, и к здоровью в их семье отношение особое. Но Джейк знает: у родителей слишком много работы, они не полетят в Вашингтон. Урсула тоже очень занята, она не может отпроситься, чтобы отвести его к врачу.

Проходит неделя. Джейк все там же – в постели с температурой тридцать девять, сейчас он еле может сам дойти до туалета. Днем Урсула возникает на пороге в светло-сером костюме, на шпильках и решительно произносит:

– Довольно. Мы едем в больницу.

Оказывается, у него стафилококк. Видимо, занесли инфекцию у зубного, когда лечили корневой канал. Все ли антибиотики Джейк пропил? Он не помнит. Да какая теперь разница? Наш герой проводит в больнице два дня, лежит под капельницей. Джейк прекрасно знает названия препаратов, которые ему вводят, а еще он знает, что это последнее средство, которое ему могут предложить. Выходит, он серьезно болен, почти при смерти. Он содрогается, понимая, что конец был так близок. Жена вмешалась вовремя.

– Ты спасла мне жизнь.

– Ты скоро поправишься. – Урсула целует его в лоб. – Но моей заслуги в этом нет. Твоя мама звонила.

Лиз Маклауд – единственная женщина в мире, которую Урсула побаивается. Это началось еще в школе, когда Джессика была жива. Видимо, Лиз позвонила Урсуле на работу, с хирургической точностью отсекла всех ассистентов и добилась разговора с невесткой. А дальше она уж точно превзошла себя: «Урсула, отвези моего сына к врачу. Сейчас же. Не через три расчетных часа, а сию минуту».

Спустя сутки Джейк чувствует себя намного лучше. К середине второго дня он уже сидит в постели, ест рисовый пудинг и бутерброд с тунцом и смотрит шоу Монтеля Уильямса на пару с медсестрой по имени Глория.

Урсула приезжает за ним. Она спокойна. Не рассеянна, не сердита, просто спокойна. Может, его болезнь заставила ее уйти в себя? Джейк спрашивает, все ли с ней в порядке, она кивает, теребя в руках новенький телефон, который ей дали на работе, чтобы она всегда была на связи. Открывает крышку, потом закрывает. Злится? Кто ее знает.

Дома Урсула укладывает Джейка в постель. Он замечает, что она сменила постельное белье. Потом она приносит стакан ледяной воды и лекарства. Ему назначили курс антибиотиков на две недели, принимать их нужно после еды, поэтому Урсула захватила меню блюд навынос из итальянского и тайского ресторанчиков.

– Прости, но я должна вернуться в офис.

– Езжай, – кивает Джейк. – Спасибо за все.

– Звонил Уоррен. Новый сотрудник убирал в кабинете и нашел твои вещи. Утром Уоррен их привез.

– Они мне не нужны.

Сердце у Джейка уходит в пятки. Нет, только не это. Нет, нет, нет!

– Там конверт, – продолжает Урсула. – Я не открывала, он же не мой. Уоррен сказал, что новый сотрудник нашел его в брошюре о корпоративных правилах и подумал, что нужно вернуть.

– Конверт, говоришь? В брошюре? Не представляю, что там. – Тактика – все отрицать. Это не его снимки. На них Мэлори ест, спит, смеется над Аланом Алдой – он стучит по клавишам и поет: «Знай я, что ты придешь, я бы испек бы пирог». – Ума не приложу, откуда он там взялся. Посуди сама: зачем бы я стал читать корпоративные правила? Может, мой предшественник забыл этот конверт.

Урсула кивает. Может быть.

Джейк ждет, пока она уйдет на работу, а потом на всякий случай еще полчаса. Встает с кровати и на ватных ногах подходит к столику у входной двери, на котором оставляют почту. На керамическом блюде, которое они получили в подарок на свадьбу – по ошибке, ни ему, ни Урсуле такие вещи не по душе, – лежит желтый конверт. Красными, как клоунский нос, буквами выведено QUIK PIC, а ниже имя Джейка, адрес и телефон офиса – все его же рукой. Урсула знает, что снимки его, а не чьи-то еще.

Она их видела?

Видела или нет?

Видела?

Рука Джейка подрагивает. Могла ведь заглянуть, да? Просто из любопытства. А если так, значит, она видела Мэлори. Там только она, ни пляжа, ни пруда, ни океана. Выходит, Урсула не поняла, что фото сделаны на Нантакете, и Мэлори на них не узнала.

Нет, наверняка узнала бы Мэлори, загляни она в конверт. На свадьбе у Купера она видела, как Джейк танцует с Мэлори, и не оставила это без внимания. Значит, ее задело, она ревновала, а ревнивые женщины ничего не забывают. Но на свадьбе Мэлори была с другой прической, так что…

Нет, Урсула не видела фото. Иначе она потребовала бы объяснений. Что бы Джейк ей ответил?

Правду. Он сказал бы все как есть. Это Мэлори Блессинг, сестра Купера. У меня с ней как в фильме «В то же время, год спустя».

Есть вероятность, что Урсула не заглядывала в конверт, чувствовала: то, что лежит внутри, убьет их отношения. У Джейка ведь даже фотоаппарата нет.

Он не достает снимки, не смотрит, иначе будет еще сложнее сделать то, что он собирается сделать. Открывает входную дверь, идет в дальний конец коридора, к мусоросжигательной печи. Они с Урсулой называют ее вратами преисподней: изнутри доносятся такие звуки, будто в подвале живет огнедышащий дракон. Джейк сжимает конверт и уговаривает себя не глупить. Это всего лишь фотографии, картинки на бумаге. Он же не настоящую Мэлори бросает в печку. Перед глазами, как наяву, встает картина: любимая женщина плавится и скукоживается, ее черты искажаются, чернеют, превращаются в пепел и дым. Нет, Джейк не может этого сделать. Но идти на улицу к мусорному баку нет сил.

Он опускает конверт в печь.

Уже в квартире Джейк замечает, что лоб покрылся испариной, его лихорадит. Другой конверт тоже нужно выбросить, тот с песчаными долларами и предсказаниями.