И такие страхи потом начались! То путников заплутавших там насмерть невидимые твари защиплют. То забулдыга, по пьяни туда зебредший, от неведомого страха окочурится…

Самая страшная история на свадьбу местного богача случилась. Снарядил он роскошную тройку для своей красивой невесты, всей деревней мы за него радовались, свадебную телегу провожали. Но, только кони тронулись, оказался рядом со свадебным поездом какой-то старик с черными глазами, без белков, будто потухшие угли. Достал он стручок гороха и бросил под ноги коням со словами: «Восемь горошин, девятая невеста – несите кони с места!»

Поднялись кони на дыбы и понесли закричавших от страха людей. Принесло телегу аккурат к обрыву у Вулова камня, грохнуло об него, и все в пропасть свалились, не выжил никто. Бросились искать старика, а его уже и нет нигде, а на том месте, где стоял, лишь куча конского навоза. А знающие люди сказали, что в стручке гороха редко бывает даже семь горошин, а кто девять горошин найдет, у того в руках сила страшная окажется.

После этого позвал Амвросий Чудесник людей на бой с погаными идолами, и даже те, кто не верил в его бога, пошли за ним. А Ратибор, после того как священник людей на путь истинный наставил, позволил ему в Ладоге и в Искорости церкви поставить. Посадником здешним сделал. Но веру евонную так и не принял.

Ероха замолчал и закашлялся. Хват осушил еще одну кружку и добавил:

– Тех из Каменных Змей с острова, кто противился Амвросию, он изгнал. Кто не ушел, тех сожгли. Пощадил только одну из них, да и то потому, что за нее весь поселок попросил: Каменную Бабу. Многих она в свое время вылечила, а вот с Амвросием так и не поладила, все пыталась свои камни проклятые защищать. Но после ужасов Вулова камня притихла и заболела. Сейчас при смерти лежит.

Кузнец тяжело вздохнул:

– Ходил к ней недавно. За жену просил. А она говорит, что предали мы ее всей деревней. Ее и этот народ ее Тайный. Больше ни слова не сказала…

Кузнец махнул залпом еще кружку. И вдруг тяжело осел, уронив бородатый подбородок на широкую грудь-наковальню.

– Эх! – выдохнул Ероха. – Слушай, Ратмир, помоги этого борова до дома дотащить, а? Тяжелый, это самое…

Пока вели невнятно бормотавшего Хвата, Ратмир попросил показать, где Каменная Баба живет.

– Там ее дом, на самом отшибе, – пропыхтел, сгибаясь пот тяжестью кузнецовой руки, паренек. – Сама-то она не местная, как к нам пришла, на острове сразу поселилась. Не хотела людей сначала видеть. А потом многих вылечила. А теперь опять видеть никого не хочет. Не люди вы, говорит, а тля, добра не помнящая…

– Сурово, – сказал Ратмир.

– На то она Каменная Баба и есть, – ответил Ероха.

Покосившийся сарай, который мальчик назвал домом могущественной некогда ворожеи, чернел на окраине села, как гнилой зуб. Это была единственная изба, на которой не оказалось ни единого креста. У входа торчал длинный камень с высеченным знаком, от вида которого у Ратмира екнуло в груди.

Лабиринт. Луна. Бесконечность. Неровные, закручивавшиеся в спираль линии на каменной поверхности таили в себе тайну, к разгадке которой он приблизился почти вплотную.

– Чего застыл? Пошли, вон его дом уже с кузницей, – пробурчал Ероха, – я это самое, тебе в верхней клети войлока постелил и шкуры бросил. Вернемся, поспать тебе надо, а то вон какой бледный. А тебе еще с этой встречаться, а характер у нее тяжелый…

– С кем?

– Да ладно, не придуривайся. Вижу, что у тебя дело к Каменной Бабе есть. Некоторые до сих пор к ней за помощью приходят. Только отшивает она всех. И тебя отошьет. Не простила она нас.

Ероха вздохнул и, крякнув от натуги, поправил на плече длань кузнеца. Они завели с трудом переступавшего ножищами Хвата в избу и уложили прямо на сосновые доски пола. «Ничего, отоспится», – махнул рукой Ероха и, подумав, зачерпнул из бочки в углу воды ковшом. Ковшик поставил рядом с громко захрапевшим телом.

Из женского угла застонала лежавшая под шкурами женщина. Ероха снял со спины мешок, достал оттуда кожаную флягу и повернул голову к Ратмиру.

– Ладно, ты иди, а я еще здесь побуду. Надо ей отвару дать, мамка передала. А то этот пьяница пока проснется, она еще не дай бог с голодухи помрет, – Ероха быстро постучал по дереву, чтобы не сглазить.

Он как-то по-взрослому вздохнул и направился к снова застонавшей женщине. Ратмир мог видеть только ее худое, бледное лицо со впалыми щеками и заострившимся носом.

– Может, помочь? – осторожно спросил он.

Хлопотавший над больной Ерофей лишь дернул костлявым плечом: «Не мешай!»

Он стоит босиком на влажной траве, в лицо дует речной сыростью. Ночь струится над землей гигантским черным змеем, течет сквозь голые, разрисованные завитками линий тела танцоров на берегу черной от темноты реки. Бухает невидимыми барабанами и гудит кострами, отражаясь в воде размытыми рыжими пятнами.

Люди на берегу пляшут вместе с пламенем. Сплетаются в гроздья, свиваются в многоножку и с криками распадаются на отдельные яростно сцепленные в танце клубки.

Один из танцоров чувствует взгляд Ратмира. Оборачивается. Скалит зубы и медленно манит рукой. Он ведет к лодке, тихо покачивающейся на волнах, Ратмир различает широкий зад, круглые бедра и узкие плечи. Это женщина. Из темноты дышит большая река: запах тины, рыбьей чешуи и неведомой опасности. Словно из темной воды на них смотрит что-то ужасное и живое. Смотрит и ждет.

Женщина, позвавшая Ратмира в лодку, знает об этом. Она немного дрожит, переступая борт, и снова манит за собой. Ратмир садится следом, и женщина берется за весла. Посудина мягко отчаливает, женщина гребет сильными рывками, покачивая крепкими грудями, похожими на спелые груши.

Они долго плывут на середину реки. Ноги Ратмира касается что-то холодное. Опуская взгляд, он видит, что у лодки дырявое дно, сквозь пробоины льется вода. Ратмир указывает на дыры разрисованной женщине. Та смотрит вниз, потом на Ратмира. И улыбается.

«Мы должны приносить дары. Это делает нас сильнее. Нужно сжигать мужчин так, чтобы была видна кость на руке или ноге. А женщин – так, чтобы была видна кость на спине или ребре. Оно забирает сожженных покойников. Но иногда оно требует живых».

Ратмиру становится не по себе. Из-за туч выныривает луна, и в ее свете в воде тускло блестит спина какого-то животного размером с лесного тура. Она покрыта костяным плавником, а чуть дальше из воды показывается длинный хвост, похожий на огромную змею. Из воды показывается уродливая голова с вытянутой пастью, усаженной рядами крупных кривых зубов. Немигающие глаза смотрят на людей в тонущей лодке.

Женщина улыбается, и Ратмир слышит, как стучат ее зубы. Даже сейчас, смертельно испуганная, она кажется красивой: длинный точеный нос, пухлые губы, чуть раскосые глаза, на подбородке ямочка. Светлые волосы распущены почти по пояс, на маленьких сосках нарисованы завитки, и Ратмир вдруг с ужасом понимает, что обозначают эти спирали.