Сейчас гуляет версия о том, что мы пытались начать какие-то тайные переговоры с немцами. Так ли это?

Нет, нет и нет! Версий может быть множество, но за ними чистое вранье, потому что в подтверждение не представлено ни одного доказательства. Нет ни одного документа, который бы эту версию подтверждал! Единственное, что Сталин, как честный руководитель страны, мог себе позволить, — это договор о ненападении между Германией и СССР. Как я уже сказал, такие же договоры Германия подписала и с Бельгией, и с Данией…

Тогда Сталин надеялся оттянуть начало войны…

Тогда — да. Теперь же Советский Союз был готов бороться до конца. Так что недаром мы в 1941 г. понудили англичан зафиксировать в наших двусторонних договорах, что ни одна из сторон не пойдет на сепаратный мир.

Вы начали говорить о ГКО — как, зачем и почему он был образован?

Как я сказал, в начале войны нужно было принимать меры по созданию руководящего органа, отвечающего времени, задачам и ситуации. То, что аппарат партии, скажем, ЦК ВКП(б), для этого не годится, еще задолго до войны поняли и Сталин, и Маленков, и Молотов. Собирать во время войны Верховный Совет? Бессмысленно… Тогда и было принято решение создать чрезвычайный орган власти: Государственный Комитет Обороны, который стал над всеми советскими и партийными органами…

О ГКО мы знаем, в общем-то, мало. Кто именно входил в его состав?

Если оценивать реально, то в действительности он состоял из четырех человек: Сталина, Молотова, Маленкова и Берии. Ворошилов, а позднее и Микоян были «пристяжными», а те, кто потом были туда включены — Булганин, Вознесенский и Каганович, — это уже была чистая проформа. Члены ГКО отвечали за все: от мобилизации на местах, доставки мобилизованных на фронт до обеспечения фронта техникой, вооружением, снарядами и патронами…

А кто за что отвечал конкретно?

Ну, во-первых, и Молотов, и Берия, и Маленков выполняли и свои прежние обязанности. Во-вторых, курирование наркоматов они меняли между собой каждые полгода. Скажем, полгода танковую промышленность курирует Берия, затем передает ее Маленкову, а сам получает авиационную промышленность. Это для того, чтобы не возникали притирка, привыкание к наркомам. Притом никто не знал, кому затем достанется другой наркомат. Это заставляло людей быть в боевой готовности круглые сутки…

А что делал Сталин как председатель ГКО?

Он должен был курировать то, что осталось от наркомата обороны — то есть Генштаб, командование фронтов.

Курировать — или руководить ими?

Что бы сейчас ни говорили, но Сталин никогда не претендовал на роль стратега или тактика. По сути дела, он выступал в роли, я бы сказал, сверхсудьи. Он заставлял людей в своем присутствии многократно перепроверять то, что предлагается, заставлял высказываться других — для того чтобы принять окончательное решение. Ведь это очень серьезно — где именно нанести удар? Далее он выходил на Молотова, Маленкова и Берию, чтобы обеспечить соответствующее количество танков, самолетов… В общем, его задачей была организация взаимодействия между Верховным главнокомандованием и ГКО.

Как часто проводились заседания Государственного Комитета Обороны?

Видимо, я вас удивлю, сказав, что ГКО ни разу не собирался ни на какие заседания. Как название, он существовал формально, а на деле это была команда членов ГКО, каждый из которых имел обязанности, замыкавшиеся именно на нем. Никто не спрашивал с Молотова, Берии, Маленкова, со Сталина. Так называемые решения ГКО — это конкретные решения отдельно Сталина, решения Молотова, Маленкова, Берии и иногда Микояна — и не больше. Например, Молотов готовил постановление по своему вопросу — и оно шло не как постановление члена ГКО, а как постановление ГКО…

Но почему — вы и сами это сказали — о Сталине говорят как о единоличном руководителе сражающейся державы и ее Вооруженных сил?

За годы войны народ привык связывать имя Сталина со всеми победами, никуда от этого не уйти. Он стал именно символом Победы — в конце концов, проще называть одно имя, связав с ним все. Никто ж не говорил, что решающий вклад внес Рокоссовский, Малиновский, Соколовский и так далее — тогда почему-то очень любили эти три фамилии — или Василевский. Меньше вспоминали и Жукова. А Сталин для нашей Победы в войне, конечно же, сделал немало.

Канал «Россия» преподнес зрителям очередное свое творение — сериал Николая Досталя «Завещание Ленина». Что ж, сериал как сериал. Не хуже, но и не лучше других. Жаль только, что в нем произвольно обошлись с историей. Надругались над нею, сотворив очередной миф. Впрочем, в наши дни этим никого не удивишь.

Заблаговременно готовясь к 90-летию Октябрьской революции, телевидение решило вымазать дегтем прошлое собственной страны. Показало передачу о Троцком, представив его исчадием американских банков и британской разведки. Иную версию жития Льва Давыдовича рассказал Виталий Вульф. Подал его с безмерным восхищением. Восторженно, даже панегирично, как он это умеет. Привел тем телезрителей в полное недоумение. И вот еще один вариант того же, по сути, сюжета. Только теперь не о самом Троцком, а его учении. О том, как гноили в советских лагерях за приверженность к троцкизму.

Досталь дал своему детищу довольно двусмысленное название. Предоставил зрителям самим судить, чем же является «Завещание Ленина». То ли просто завязка сюжета, то ли то, что колымские лагеря и есть тот самый завет. Поможем же зрителям. Объясним то, о чем, судя по всему, не знают ни авторы сценария, ни режиссер.

22–24 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г. появилась загадочная машинопись. Якобы сделанная секретарями больного Ленина. Но почему-то даже не подписанная вождем мирового пролетариата, дабы удостоверить, подтвердить свое авторство. В июне 1923 г. Крупская передала эти несколько страниц, уже получивших название «Письмо к съезду», в ЦК партии. Там странное послание не стали скрывать. Распространили среди делегатов ближайшего XIII съезда, состоявшегося в мае 1924 г. Попросили решить судьбу документа. Делегаты же, так и не получив веских, неоспоримых подтверждений авторства Ленина, посчитали возможным не публиковать «Письмо». Скорее всего — фальшивку.

На том, однако, история невесть откуда взявшихся, непонятно кем написанных страничек не закончилась. Уже в 1925 г. их, но уже как «завещание Ленина», опубликовал троцкист Макс Истмен в Лондоне. Только потом их стали тиражировать в Советском Союзе, в подпольных типографиях левых. Тиражировать и распространять.

Почему именно тогда? Да лишь потому, что Троцкий, названный в этом «завещании» истинным преемником Ленина, уже потерял тот самый пост председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам, на котором и стяжал славу создателя Красной Армии, победителя в Гражданской войне. Словом, Наполеона, но только до коронации. Весной 1925 г. Лев Давыдович получил скромную, малозначимую должность даже не наркома какого-либо, а всего лишь руководителя Главного концессионного комитета.