Следующий вопрос назрел уже давно:

– Вы прячетесь? От кого?

– От графа Ингераса.

– Хм… Но почему для этого надо было селиться в его родовом замке?

– Потому что здесь живет мой отец. – Тут по ее личику пробежала тень, и оно опечалилось. – Нет, не живет. Жил… Сейчас он в отъезде.

– Кто же ваш отец?

– Его зовут Йонуц. Йонуц Йонга.

После того как гвардии поручик и отставной майор, вооруженные и охваченные стремлением найти и покарать затаившиеся в замке силы зла, удалились, чтобы начать свои розыски, Анита выпила чашку крепко заваренного кофе для повышения тонуса и тоже засобиралась. Сменила платье на облегающую амазонку, натянула на руки тонкие перчатки, взяла чехол с ножом.

Вероника встревожилась:

– Куда это вы, Анна Сергевна?

– Пойду разомнусь. Не сидеть же без дела, пока мужчины героизм проявляют.

Встряхнул, встряхнул-таки приезд господина Баклана все население замка! Анита пружинистой походкой прошествовала в нижний зал, переполняемая энергией и желанием что-то немедленно предпринять. И там, в нижнем зале, встретилась лицом к лицу с мистером О’Рейли. А ему-то что на месте не сидится?

– Гуляете? – вопросил он, млея от одного ее вида.

Гуляю, а как же, хотела ответить Анита. Огонь в глазах, нож на поясе – разве не заметно? Беззаботный такой моцион после завтрака.

Но дерзить не стала.

– А вы? Я думала, вы сейчас над книгами корпите.

– Какое там! В замке топот, гвалт, носится какой-то усатый человек с пистолетом, что-то выискивает… В такой обстановке невозможно сосредоточиться. Можно я погуляю с вами?

Как бы от него отвязаться? Этот масленый взгляд из-под седых совиных бровей уже порядком надоел за предыдущие дни. Как там обозвал гвардии поручик пожилого ирландца? Баклажан? Остроумно. Влюбленный баклажан – это уже перебор.

Пока стояла и раздумывала, услыхала сбоку чьи-то крадущиеся шаги. Сразу всплыли в памяти и брошенное копье, и горящая сера на палантине. Снова стало нервно.

– Слышите? Где это?

– По-моему, на лестнице.

– Нет, это в склепе! Вон там… Смотрите, оттуда кто-то вышел!

Глаза не обманывали Аниту – от ступенек, ведших в фамильную усыпальницу, шарахнулась тень. К сожалению, царивший вокруг сумрак не позволил определить, кто это был. Анита сделала шага три в том направлении, но тень растаяла, слившись с общим темным фоном.

– Вы видели? Там кто-то был!

– Да, – признал О’Рейли. – Может быть, его сиятельство?

– Он гораздо выше, а этот человек небольшого роста… Знаете что, пойдемте туда!

– В склеп?

– Возможно, нам удастся понять, что он там делал… Или вы боитесь?

Пожилой ирландец гордо приосанился.

– С вами, сударыня, я ничего не боюсь.

Спустились в крипту. У О’Рейли оказалась с собой восковая свеча, которую он зажег с помощью прадедовского огнива. На фитиле заплясал огонек, позволивший осмотреть ряды монолитных гробов.

Сперва Аните показалось, что в склепе порядок, но затем она углядела, что на саркофаге, в который сегодня положили тело умершего деревенского охотника, крышка чуть сдвинута в сторону.

– Помогите мне, – попросила ирландца.

Могла бы справиться и сама, но зачем напрягаться, если рядом тот, кто метит в кавалеры?

Силенки у мистера О’Рейли еще оставались, он снял с саркофага крышку, без стука положил ее на пол. Анита, держа свечу, которую он передал ей, наклонилась над трупом охотника и вскрикнула от ужаса.

– Что? – дернулся О’Рейли. – Его тоже обескровили?

– Хуже! Смотрите…

Обнаженное тело было завернуто в простыню. Нижний ее край загнулся, и из-под него торчал обрубок ноги. Голень и стопа, отсеченные чем-то острым, исчезли.

– Йонуц? – смешался Максимов. – Тот самый, что служил у графа Ингераса?

Поверить было трудно. Неземной красы принцесса – дочь горбатого карлика?

– Мол мама родом из Ньюкасла, – продолжала Лилит свое повествование. – Отец познакомился с ней, когда приехал туда на гастроли с молдавским цирком, где тогда работал.

– И она была такой же… такой же, как он?

Спросил и прикусил язык. Но Лилит не обиделась.

– Понимаю… Нет, она была очень красивая… – Чаровница повернулась к Максимову своим точеным профилем: мол, полюбуйся, я вся в маму, такая же неотразимая. – Вам кажется странным, что она полюбила отца? Да, он некрасив, но зато отважен, бескорыстен… Он спас ее однажды от уличных бродяг, которые напали на нее в подворотне. Для нее внешность мужчины не имела особого значения. Главное – душа, сердце… А сердце у отца может вместить в себя бездну самых нежных чувств! – Эти слова Лилит произнесла с придыханием.

В памяти Максимова соткался образ похотливого злыдня, который набросился в деревенском трактире на Веронику. Нет, лучше промолчать.

– Роман между ними длился недолго, отец уехал с цирком на континент, а потом родилась я… Росла в Англии до совершеннолетия. Мама умерла от чахотки, мне пришлось жить в нищете, скитаться. Но провидению было угодно, чтобы мы встретились с отцом. Вы верите, что в мире не бывает случайностей?

– Верю, – коротко проронил Максимов.

– Я тоже… Отец уже служил у графа, сопровождал его в путешествиях, потом они поселились в этом замке. Но граф и слышать не желал о том, чтобы я жила с отцом.

– Почему?

– Он говорил, что его замок – это дом для страждущих, а я полна сил, здоровья, красоты… Я буду вносить дисгармонию, смущать их своим присутствием. У него собственная система психологической помощи таким людям, я в нее не вписываюсь.

Как это похоже на графа с его извращенным эстетизмом и вывернутым наизнанку представлением о человечестве, подумал Максимов. Но выставить за порог такую царевну!

– Тогда отец скрытно привез меня сюда и поселил в этой комнате. Он знает замок досконально, лучше, чем сам граф Ингерас. Он нашел этот потайной угол, обставил его мебелью…

– Хорошая мебель! Дорогая…

– Да, он не жалел на меня денег. Граф платит ему не скупясь и доверяет во всем. Отец заведует всем хозяйством замка, поэтому смог беспрепятственно привезти и мебель, и прочие нужные мне вещи. Никто ни о чем не догадался.

– Почему же вы ведете себя так неосмотрительно? Песенки поете…

– Не могу удержаться, – покраснела пленительная Армида и потупила взор. – Эту песню мне пела мама вместо колыбельной, я ее очень люблю. И потом, услышать ее можно только в комнате отца, а туда до недавних пор никто не заходил.

– Можно еще спросить? Почему вы бросились спасать меня от китайца? Отец, наверное, наказывал вам не покидать прибежища.