15‑й и 17‑й егерские. Начальником дивизии он назначил своего бывшего сослуживца генерал-лейтенанта Ивана Розена. Фактически под начало Розена были собраны все имевшиеся на тот момент в Закавказье военные силы. На бумаге 20‑я дивизия выглядела грозно, как-никак 10 полков. На самом же деле, этого едва хватало, чтобы прикрыть внешние границы и обеспечить мир внутри огромного неспокойного края.

Еще большей проблемой было то, что в случае необходимости быстро усилить военные силы в Закавказье никакой возможности не было.

Черкесы на Кавказской линии внимательно следили за всеми перемещениями российских войск, и малейшее ослабление их присутствия немедленно использовали в свою пользу. А это значило, что сражаться с турками и сдерживать персов предстояло только 20‑й дивизии и местным милицейским формированиям, боевая ценность которых была весьма невысока.

Вечером во дворце наместника собрались трое: сам хозяин и его доверенные генералы – Булгаков с Розеном. Обсуждали положение на Кавказе, гадали о европейских делах, прикидывали, как сражаться сразу на три фронта: против персов (если те снова нападут), против турок и против мятежных горцев.

– Как вы знаете, господа, на своем долгом военном поприще я бывал во многих переделках, – говорил гостям Гудович, – но одной дивизией против двух царств еще никогда не воевал!

– На все воля Божья, – перекрестился Булгаков. – Сподобит Господь, и десять царств одолеем, а не сподобит…

– На Бога надейся, а сам не плошай! – хмыкнул доселе помалкивавший Розен. – Дело очевидное – будем крутиться на собственном пупе во все стороны!

– Ничего, как-нибудь сдюжим! – старик Булгаков снова осенил себя крестным знамением. – Не впервой!

– Дело не в том, сдюжим мы или нет, а в том, сколько солдатской крови прольем! – начал заводиться известный любовью к спорам Розен.

– Иван Карлович, Сергей Алексеевич, давайте лучше пить чай с медом! – вздохнул Гудович. – Мне намедни с Кубани прислали. Очень уж душистый.

Глава девятая

Турки начали боевые действия на Кавказе внезапно для нас. В ночь на 8 февраля 1807 года турки, пройдя семнадцать верст от Поти, где у них был сильный гарнизон, атаковали наше приморское укрепление в устье реки Хопи – Редут-Кале, предназначенное для защиты Мингрелии. Редут защищали три роты Белевского мушкетерского полка под начальством майора Лыкошина. Из-за тесноты редута большая часть гарнизона обычно размещалась в двух построенных вне укрепления казармах. Так было и в ту роковую ночь. Благодаря густым приморским лесам туркам удалось подойти к нашему редуту незамеченными. Уже на подходе они вырезали казачий пикет, после чего разделились. Одна часть неприятельского отряда атаковала сам редут, другие же бросились к казармам. Окружив их, турки открыли огонь через окна и двери. Несмотря на полную неразбериху первых минут, наши солдаты все же отбили нападение, а затем, покинув казармы, бросились на защиту атакованного редута.

Комендант редута Лыкошин уже в начале дела был ранен в голову двумя сабельными ударами. После этого оборону возглавил капитан Денисьев. О том, до какой степени доходило ожесточение сражавшихся, можно судить по тому, что три турецких знамени несколько раз переходили из рук в руки, пока окончательно не были отбиты нашими солдатами. Одно из этих знамен захватил штабс-капитан Трофимов, а два других – фельдфебели Мирный и Ивановский, причем все трое при этом были ранены.

К семи часам утра неприятель был всюду опрокинут и, преследуемый нашими солдатами, кинулся вон из укрепления. Впрочем, укрывшись в лесу, турки быстро пришли в себя и еще дважды в течение дня бросались на редут, пока наконец, будучи окончательно разбиты, начали отступление к Поти. Тогда уже и ободрившийся гарнизон Редут-Кале перешел в наступление и преследовал бегущих, пока наши офицеры не увидели подходившие из Поти свежие силы. Только после этого русские мушкетеры остановились. Победа осталась за нами. Но потери были большими. Кроме майора Лыкошина еще два офицера был ранены и один убит. Общие же потери составили более полутора сотен человек. Помимо этого, турки успели сжечь цейхгауз и казармы. Но самое главное, они безжалостно вырезали всех больных в лазарете, а единственного доктора увели с собой.

* * *

При первом же известии о нападении на Редут-Кале граф Гудович немедленно отправил в помощь оборонявшему Мингрелию и Абхазию генерал-майору Рыкгофу батальон егерей. Это все, что он мог дать… Все его попытки привлечь местных ханов к участию в войне с турками заканчивались ничем. Даже дотоле казавшийся лояльным России абхазский властитель Келеш-бек уклонился от участия в войне, сославшись на… изменническую суть своих подданных.

– Обходись тем, что есть, больше ничем помочь не смогу! – честно сказал Рыкгофу наместник. – Но Абхазию в узде удержи!

А время не ждало. Надо было действовать быстро и безошибочно, так как любая ошибка в дебюте предстоявшей шахматной партии могла стоить очень дорого. Впрочем, Гудович был слишком опытен, чтобы допустить какую-то глупую ошибку. Расстановкой сил он занимался лично, вникая во все детали. На левом фланге, для защиты Карабаха, Ширвани, Шеки и Елизаветполя от возможного нападения персов, Гудович сформирован отряд, под начальством генерал-майора Небольсина, из 12 пехотных рот, казачьего полка, при шести пушках. Сам отряд расположился в Карабахе на речке Тертере. Помимо этого, еще несколько рот было размещено в Шуше и Елизаветполе. Там же находился и резерв отряда – Тифлисский мушкетерский полк, готовый в любую минуту двинуться туда, где будет труднее всего. При приближении к Араксу персидской армии Небольсину велено было немедленно же идти им навстречу, чтобы не допустить переправы на нашу сторону. Ханам Карабахскому, Ширванскому и Шекинскому Гудович разослал письма с требованием предоставить Небольсину их конницу. Но на то, что ханы сей приказ исполнят, надежды было мало.

Для действия против турок в Карском пашалыке Гудович создал отряд, расположенный в Памбакской и Шурагельской провинциях, под начальством генерал-майора Несветаева. В отряд вошли: Саратовский мушкетерский полк, батальоны Кавказского гренадерского, Троицкого мушкетерского и егерского полков, а также два полка казаков.

На правом фланге, в Имеретии и Мингрелии, находился третий отряд – генерал-майор Рыкгоф со своим Белевским мушкетерским полком и батальоном егерей.

Резервом для всех трех отрядов служили собранные под личным начальством Гудовича в окрестностях Тифлиса неполные Херсонский гренадерский и Кавказский гренадерский полки, а также четыре егерских батальона, дивизион нарвских драгун, два казачьих полка и конвой Главной квартиры.

– Против персов, ежели дерзнут нарушить перемирие, будем действовать оборонительно, а против турок – наступательно! – лаконично объявил Гудович свою стратагему. – Ежели что, двинемся вперед одновременно во всех трех пунктах. Правым флангом – на Поти, центром – на Ахалцих, а левым флангом – на Карс, где скорее