босу ногу. Овчинный тулуп он просто накинул на плечи, когда выходил, вряд ли паспорт находился в кармане.

— Так сожительница принесла.

— Сожительница?

— В доме она, Цыкин с ней… В доме-то тепло, — поежился капитан Сидягин.

— Мертвым не холодно.

— Ну так мы-то живые!

— Кто тебе такое сказал? — Федот похлопал Сидягина по плечу и, глянув на Степана, кивком указал на двери.

В момент гибели Конев стоял у ворот лицом к ним и боком к своей машине. Преступник мог проникнуть во двор и выстрелить в упор, а мог подкараулить жертву, находясь за воротами. Дом хороший, большой, полутораэтажный, забор основательный, из толстых, плотно подогнанных досок, высотой по плечо человеку среднего роста. Ворота железные, также невысокие, киллер мог выстрелить через них. А мог и через зазор между воротами и чугунным опорным столбом. Зазор приличный, руку можно просунуть и ствол пистолета.

— Гильзы искал? — спросил Степан, обращаясь к Сидягину.

— Да глянул, пока ничего, — капитан кивком указал в сторону, куда могла отлететь гильза.

В этой стороне стоял «БМВ» покойного, гильза могла закатиться и под машину, могла и в снег за ней улететь. А если киллер стрелял из-за ворот, не перекидывая через них руку, то найти гильзу будет еще трудней. Там кусты вдоль забора, снег под ними, хорошо, если где-то на тропинке валяется, там хорошо натоптано.

Сейчас гильзу лучше не искать: и следы преступника затоптать можно, и время потерять. Тем более что сама по себе гильза ничего не даст, если, конечно, на ней остался и не сгорел отпечаток пальца преступника. Но это вряд ли. Можно установить, из какого оружия стрелял киллер, из «паленого» или из чистого. Если вдруг выстрел произведен из какого-нибудь наградного, считай, именного пистолета, это одно, а если ствол просто проходил по какому-то нераскрытому делу, это другое, но и во втором случае шансы на раскрытие остаются. Только вот спешить с поиском гильз пока не надо, пусть следователь, эксперты этим вопросом занимаются, группа уже на подходе. А Степан хоть и не замерз, но лучше в теплом доме со свидетелем работать, чем копаться в холодном снегу. Тем более что сожительница покойного могла дать точную или не очень наводку на преступника.

А сожительницей Коняры оказалась красивая, с необыкновенными глазами девушка, одни только ее густые русые волосы чего стоили. Расчесанная, опрятная, на лице минимум косметики. Да ее нежная кожа и не нуждалась ни в каких тональных кремах, а тушь только испортила бы вид густых и длинных от природы ресниц.

Степан не удержался, кашлянул в кулак, глядя на девушку, которая сидела на кухне за чашкой чая, сложив на коленях руки. Видел он Коняру и до, и после смерти, внешность у него, мягко говоря, не для слабонервных, и как он умудрился урвать такую красотку.

Старшина Цыкин наливал себе чай в большую кружку, посматривая при этом на девушку. Похоже, он еще только собирался завести с ней разговор.

Девушка сидела, никак не реагируя ни на Степана, ни на Комова, который также с интересом смотрел на нее. Голова опущена, но при этом она ничуть не скорбела о своей утрате. А может, и радовалась тайком.

— Капитан Круча, начальник уголовного розыска, — представился Степан.

Девушка оживилась, с интересом глянула на него, как будто что-то знала о нем. Немудрено, Коняра как-то проходил по делу о наркотиках, Степан плотно поговорил с ним. Все битовские бандиты знали, кто такой капитан Круча. Сами знали, что с ним лучше не связываться, и другим о том рассказывали.

— Лилия, — назвалась русоволосая.

И пальцем указала на паспорт, который лежал рядом с начатой упаковкой «цитрамона» на столе. Степан кивнул, взял документ. Долголетова Лилия Викторовна, семьдесят второго года рождения, зарегистрирована в городе Воронеж, улица, номер дома. Семейное положение: не замужем.

— Давно с Коневым живете, Лилия Викторовна? — спросил Степан.

Сафрон ярый поклонник индустрии развлечений, и казино у него, и клубы со стриптизом, массажные салоны, девочки по вызову и тому подобные услуги. Возможно, из этой индустрии Лилия и попала в постель к Коневу. А может, она продолжает танцевать где-нибудь в клубе, может, и массажных салонов не гнушается.

— Недавно.

— Где работаете?

— Нигде.

— Давно из Воронежа?

— Не очень. В августе приехала.

— Не поступили?

— Почему не поступила? Я в Воронеже институт окончила. Институт искусств. Театральный факультет.

— А все театры в Москве, я правильно понимаю?

— В общем, да… Только попасть в труппу очень сложно, — вздохнула Лилия. — А в кино еще сложней.

— Я вот пытался в кино, — улыбнулся Комов. — Очень важную роль предложили, я бы сказал, ключевую…

Лилия с интересом посмотрела на него, на губах появилась улыбка. Она почти уверена была в том, что Федот шутит, ну а вдруг на самом деле он смог далеко продвинуться?

— Роль сейфа в служебном кабинете, — продолжал Комов. — В этом сейфе должны были храниться материалы уголовного дела. Я согласился, и что?

Федот помолчал, интригуя девушку.

— И что? — повелась она.

— Я согласился, а они ключ от меня потеряли!

— Хорошо, что ты на роль наручников не согласился, — усмехнулся Степан.

Лилия совсем ожила, улыбка ее стала еще ярче, но при этом она понимала, что веселье сейчас неуместно. Это уголовный розыск мог шутить, для них убийство обычное дело, к тому же погиб не кто-то там, а можно сказать, классовый враг. Лилия же должна хотя бы изображать печаль и боль утраты, иначе ее заподозрят как минимум в душевной черствости. А изображать она умела, во всяком случае, ее этому учили. Если она действительно оканчивала театральный факультет.

И еще Лилии немного нездоровилось. Выглядела она в общем-то хорошо, но чувствовалось, что вчера они с Коневым сидели допоздна. Перегаром от нее не тянуло, но, если принюхаться, наверняка неприятный запах можно почувствовать. Мешков под глазами нет,