— Я должна их остановить. Надо узнать, куда они поехали.

— Удачи вам, и благослови Господь вашу любовь. Любовь беречь надо, она нам свыше дается. Спасите его, спасите любовь! — незнакомка быстро перекрестила Анну и ушла.

— А чего это она крест от другого плеча положила? — удивилась наблюдательная Варвара.

— Не знаю, я Варенька, — отмахнулась от нее Анна. — Не до того мне теперь, на конюшню бежать надо — кто-то же да знает, куда барон с Мишей поехали!

* * *

— И не позорно тебе, Никита, щенком за Анькой бегать и пятки ей лизать? — спросила Полина, вдвигаясь между конюхом и рысаком, которого он обихаживал — обмачивал бока теплой щеткою.

— А ты бы не лезла под руку, Полина, а то неровен час — отмою и тебя, да так, что всю и размажу, как обмылок, дочиста.

— Да разве я возражаю, чтобы ты меня, как вот этого коня, по бокам гладил, — улыбнулась Полина. — Только ты от счастья-то своего бежишь и все за Анькой толчешься. А что ты получил от нее? Как про возвращение молодого барина услышал, враз вернулся, и, почитай, целыми днями подле ее комнаты крутишься. Котенка ее нянчишь, не ешь, не спишь — все глаза на нее проглядел.

— Не суйся в не свое дело, — буркнул Никита, локтем отодвигая Полину в сторону.

— Зря ты такой верный, Никита! Анну только господа интересуют. Старик барон дал ей барское воспитание, иностранным языкам обучил, музыке, танцам, платья дорогие дарил, на именины подарки. А я и дня рождения своего не помню. Такая же сирота, как и она, но платьев мне никто не дарил и в актрисы не готовил.

— Будет тебе, ей-Богу! Я тоже не в золотой люльке родился, а посмотри, кем стал — свободным человеком. Может, и тебе счастье выпадет, и ты свободу получишь.

— А что мне с ней делать, со свободой-то? Ты вот от барина освободился, а от Анны не можешь. Держит она тебя. Как нить дать, приворожила. Знаю я эти штучки.

— Ничего ты не знаешь, Полина, кроме злости да зависти. И не мешай мне, отойди, кому говорю, — Никита рассердился на Полинину и замахнулся мокрой щеткой. — Ату!

— Ох, испугал! — Полина с визгом отбежала к двери и вдруг остановилась, прислушалась. — Бона, еще один чокнутый идет. А ведь был — человек человеком, бароном стать хотел.

— Ah, mein Hebe Avgustin, Avgustin, Avgustin! — напевая, вошел на конюшню управляющий.

— Карл Модестович! А, Карл Модестович! — елейным голоском позвала его Полина. — Когда в Курляндию поедем замок покупать?

— А зачем мне в Курляндию? — пожал плечами управляющий. — Мне и здесь неплохо. Снежок пушистый, чистый, морозец себе ничего. Где такое в Курляндии увидишь — там одни дожди да сырость беспросветная.

— Не-ет, — протянула Полина. — Кто здесь долго проживет — рано или поздно чокнется. Одно слово — Россия! Да куда же ты летишь, оглашенная?!

— А тебе зачем? — вскинулась вбежавшая на конюшню Анна.

— Я еще пожить хочу. А если тебе жить надоело — выходи на тракт да под почтовых бросайся! — заорала Полина.

— Полина, что ты вопишь, как выпь на болоте? — неласково укорил ее Карл Модестович.

— Это я-то выпь? — Полина уткнула руки в бока и пошла на него всей грудью. — Погоди у меня, вот придешь в чувство, опять в постельку запросишься, так я тебе сразу все припомню. Еще погреешься!

— Помолчи, Полина! — прикрикнул на нее Никита. — Что ты хотела, Аннушка? Случилось чего?

— Ох, Никита, случится и совсем скоро, если я не узнаю, куда Владимир Иванович поехал!

— Говорила я тебе, — тут же вставила свое доброе слово Полина.

— Уйди! — замахнулся на нее Никита и нахмурился. — А тебе-то к чему? Барин человек самостоятельный, по своим делам отправился.

— Да не по делам! Стреляться затеял, дуэль у них с князем.

— Из-за тебя что ли?

— Да какая же разница! — воскликнула Анна. — Торопиться надо, их остановить.

— А чего Никите их останавливать? — хмыкнула неугомонная Полина. — Вот как друг друга перебьют — ты ему достанешься.

— Цыц, ведьма! — не на шутку рассердился Никита.

— «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин, ах, мой милый Августин, все пройдет, все…» — снова затянул управляющий.

— Не до песен сейчас, Карл Модестович, Никита! — взмолилась Анна. — Надо барина выручать!

— Они уже давно уехали, может, поздно уже, — тихо сказал Никита.

— Никитушка, миленький, как ты можешь так говорить? Разве Владимир Иванович не освободил тебя? Разве он тебя когда обижал? — растерялась Анна.

— Меня не обижал, — кивнул Никита. — А тебя он измучил. Или думаешь, я слепой, не вижу, как ты извелась, почернела?

— Никита! Да ты в своем ли уме? Ты ему смерти желаешь? — ужаснулась Анна.

— Я для тебя свободы хочу…

— Интересно, — задумчиво спросил Карл Модестович. — А как это мертвый может вольную подписать?

— И то правда, — охнул Никита. — Что же это я? Как я мог!.. С Гаврилой они поехали, Аннушка! К сторожке лесника, что у озера. Модестович, поднимайся, сейчас сани по-быстрому запряжем и поедем барона спасать.

— Спасибо тебе, Никита, — растрогалась Анна.

— А ты, Никита, не торопись, — остановил его управляющий. — Мне Владимир Иванович указание давал — Анну беречь, как зеницу ока. Так что с ней я отправлюсь, а ты здесь за домом последи. И никаких разговоров! Выводи лошадку-то! И поживее!

Никита обиделся было, но потом махнул рукой — поезжайте с Богом, лишь бы успели, чего время на споры терять.

— Садитесь, Анна Платоновна! — кивнул управляющий Анне. — И не извольте беспокоиться, долетим с ветерком.

— Поторопитесь, прошу вас, — кивнула Анна, кутаясь в доху.

— Но! — лихо крикнул Карл Модестович. — Пошла! Пошла!

— Храни вас Господи! — помолился за них на дорогу Никита и вдруг заметил, как быстро шмыгнула в сторону Полина.

А ведь она все время здесь была, подумал Никита, ругалась, кричала и вдруг затихла так, как будто чего задумала! Как бы и впрямь не случилось бы чего с Аннушкой…

— Эх, пропадай все пропадом! — Никита вывел под уздцы свежую лошадь и бросился догонять выехавшие со двора сани.

Он нагнал Анну и управляющего на опушке леса за поворотом от усадьбы и ахнул. Сани перевернулись, накрыв собой и седока, и кучера. Подъехав ближе, Никита спешился и кинулся им помогать. Анна стонала — ей сильно придавило ногу, а Модестович со странной улыбкой сидел рядом в сугробе — по снегу от саней тянулся след, видно, ему удалось изловчиться и выбраться первым, и он еще какое-то время полз, не в силах подняться.

— Как вы, Карл Модестович? — крикнул ему Никита, первым делом подбегая к Анне на выручку.

— Я-то ничего, ты Анне помоги, не повредилась ли? — охая, ответил тот.