из-под кровати вылез Орион, услышав мое ругательство, и укоризненно взглянул. – Харпер, ты о чем думала?

– В основном о похоти и страсти, – честно призналась я, всматриваясь в злополучную дверь и запирая ту заклинанием, – немножко о своей влюбленности. Но поверь, в душе я его ненавидела.

– Что-то непохоже, – отозвался кот. – На твоем месте, я бы собирал всеобщий клич.

– Зачем? – я всполошилась.

– Затем, – услужливо принялся объяснять мой зверь, – что прием подошел к концу. Орион попросил всех на выход завтрашним утром. Нам подадут повозки, и мы уедем.

– Как уедем?

– Так, Ариэллу развели твоими стараниями, теперь она очень богатая дама и холостая, – дернул хвостом питомец, – Болтона отправили под стражу и ждут тебя. Король и канцлер будут выяснять, кто же некий господин Дж., виновный в смерти брата Графтона и покупающий земли юной барышни. А твой любовник предпочел не отвечать на твои вопросы. Он ретировался, но оставил тебе записку.

Твою мать.

Я почувствовала себя использованной. Будто я не леди, а куртизанка из элитного борделя.

Протянув руку, я поймала пергамент. От соприкосновения тот загорелся, давая понять, что написан исключительно для меня.

Алекс все выполнил. Все, о чем я просила. В документе говорилось о том, что малышка Болтон больше не Болтон, но земли за ней сохранились. Марго имеет дипломатическую неприкосновенность, и то же самое с Софи. А мне даровали много золота. По-моему, таким способом расплачиваются с любовницами.

Мне было… больно.

Смяв свиток в комок, я бросила его в пламя камина.

Я не жила хорошо, нечего и начинать.

– Позови Марго и Роберта, – приказала я надменным тоном.

Во мне что-то надломилось. Я постоянно играла роли, служила кому-то, уповала на свою совесть. Но сегодня… я словно превратилась в бесчувственную куклу.

Как мало нужно, чтобы мои друзья были счастливы. Всего-то переспать с его светлостью. А последний сделал из меня не просто любовницу, а посмешище. Показал, как может использовать.

– Харпер… – мяукнул Орион, осознавая, что я страдаю.

Жаль, что это последнее, что мне было нужно.

Повернувшись, я спросила:

– Я неясно выразилась? – приказала, заставляла животное подчиняться.

Словно почуяв что-то в моем тоне, кот понурил голову и выскочил в щель за дверь. Магией я захлопнула створку и принялась одеваться. Причесалась, убрала все пряди назад, чтобы те не мешались. Оделась в самое провокационное платье и приготовилась встречать друзей.

Они себя ждать не заставили.

– Харпер, милая… – первой ворвалась Маргарита. Она не сразу поняла, что у ее подруги весьма злое настроение. В отличие от меня, у нее был приподнятый дух, легкая прическа, легкое платье. Судя по моему мрачному виду, она сделала очевидный вывод. – Скотина, Графтон, тебя обидел?

Я неопределенно пожала плечами.

Жду не дождусь, когда все уроды, с которыми мне по жизни приходится сталкиваться и особенно работать, наконец поумирают, чтобы с чистой совестью написать о них разоблачительную книгу. Я бы могла и раньше, но сопереживаю.

– Харпер, – рядом оказался Бойд, – скажи, что произошло?

Выждав некоторое время, а паузы, как известно, придают вес словам, я нехотя обозначила.

– На дело идем сегодня. Завтра пакуем чемоданы.

Как ни странно, никто не расстроился. Наоборот, все воодушевились.

– А охрана? – нахмурился Роберт. – Там полно заклинаний.

– Их я беру на себя, – горделиво выгнул спинку кот. – Будет очень потешно, местами странно, но его величество и герцог ни о чем не задумаются.

– Да, – согласилась Марго, – но я не представляю, как стянуть с шеи Ориона ключ. – Могу попросить пауков, но потом он же сразу поймет…

Она недоговорила. Промолчала и поникла, присаживаясь на кушетке.

Не надо было быть гением, чтобы осознать, что леди Финрен влюбилась в нашего противника, дракона и монарха в одном лице. Она металась, страдала и не знала, кому выказать верность. Мне, верной подруге, спасшей ее от тюрьмы, или возлюбленному, который смотрел на преступления ящеров сквозь пальцы.

Я не просила ее о жертвах.

Стяни с его шеи амулет, и не участвуй, – приказала ей, объясняя весь план. – Передайте ключ Ориону. Теперь у тебя дипломатическая неприкосновенность.– Заверила ее, –  каким бы подонком ни был его светлость, он верен своим словам.

– Но Орион…

Подруга вздыбила грудь. По-моему, она действительно влюбилась.

– Тебе придется выбирать, – я нехотя показала на герб правителя и на нас с Робертом.

В отличие от Марго, нас в стране ничего не держало.

Как упоительно низко я поступила, заставив ее выбирать между любовью и друзьями. Но ничего, закончив с этим делом, займусь холостяцким развратом и кутежом. Заведу не двоих, а пятерых любовников, а потом отправлю их вырванные сердца в усадьбу Графтона.

Маргарита, чувствуя мой настрой, поджимала губы. Раздумывала она недолго.

– Ты же знаешь, что ты дороже мне всех на свете, – объявила она, а я едва ли не заплакала.

Но нечего потенциально полезную жидкость разливать. Слезы ведьмы – драгоценный материал для всяческих зелий.

– Тогда, милая, – я критически оглядела верную наперсницу, – тебе и начинать. Без ключа дело не заладится.

– Дай мне пару часов, – объявила девушка и скрылась за дверью.

– Ей можно доверять? – тут же спросил Роберт. – В конце концов, это не простое преступление, это предательство.

– Драконам дают от пятидесяти до ста лет, – отрапортовала я, вспоминая уголовный кодекс. – Что тебе пятьдесят лет? То ли дело мое разочарование.

Месть ведьм куда хуже отбывания в колониях. Мы весьма изобретательны на способы отмщения.

– Ну, Харпер, – затянул мой наглый фамильяр. – Тебе осталось жить шесть месяцев. Твое разочарование не продлится долго.

Умел он поддержать друга в нужный момент.

Мы все спустились к завтраку. Большинство гостей сгрудилось в одном закутке, обсуждая непозволительное поведение Болтона. Отвратительно слушать их осуждение. Они и до этого знали, что ящер был выродком, а не человеком или драконом. Что он издевался над юной женой, бил ее, но пока тот был при дворе, он не вызывал вопросом. Теперь же Годрик попал в новостные заметки.

Софи, вообще, разливалась от счастья, хотя знала, что не получит желаемого. Прощения от семьи ей не дождаться, и проклятие с нее никто не снимет.

От этого я холодела лишь сильнее. С рыжеволосой журналисткой у нас образовалось своеобразное соревнование. Но та, кажется, смирилась, за нее играл Роберт, а я безумно хотела жить и кляла всех наших богов.

А еще, наши проблемы легко и просто решались свадьбами. Мы две упертые дуры, которые сами оттягивали свое спасение.

Нэйтан вовсю ухаживал за Ариэллой. Белокурая малышка больше не напоминала свою тень. Улыбалась, принимала знаки внимания и светилась от счастья.

– Ты очень ей помогла, – раздался голос у меня над