По всему судну раздались крики стюардов, призывавшие пассажиров, покидать каюты и выходить в корму. Некоторые из офицеров, для придания этим требованиям большей убедительности, произвели несколько выстрелов в воздух из имевшихся у них личных пистолетов (впоследствии факт стрельбы членами экипажа отвергался категорически, в то время как пассажиры настаивали на своих утверждениях безоговорочно, так что стрельба из пистолетов осталась одной из непрояснённых загадок пожара на борту лайнера). Пассажиры палуб С и D, расположенных ниже палубы В, двинувшись в кормовую часть лайнера, неожиданно встретили на своём пути область горения с открытым огнём. Это было довольно странно, поскольку огонь на палубе В не мог в считаные минуты распространиться вниз на две палубы. Теоретически, по крайней мере. Тем не менее, часть людей успела пройти сквозь очаги пожара на палубах С и D — что указывает на то, что они только разгорались и не являлись зонами сплошного огня — и вышла в корму, как того требовали представители команды. Другая часть пассажиров, отступая перед огнём, была вынуждена уходить к носу. В конечном итоге подавляющая часть пассажиров оказалась сосредоточена именно в кормовой части судна. Это немаловажно, поскольку капитан Уормс около трёх часов ночи совершил несколько эволюций (поворотов) корабля, поставив «Морро Кастл» носом к ветру (таким образом, что тот дул в направлении «нос-корма»). Соответственно, весь дым ветер понёс на людей, вышедших из надстройки в ничем не защищённую часть кормы.

Уилльям Уормс стал капитаном лайнера «Морро Кастл» за несколько часов до трагедии.

Долго так продолжаться не могло, люди задыхались в едком дыму, ложились на палубу в поисках свежего воздуха, либо старались максимально перегнуться через ограждения балконов, чтобы схватить глоток свежего морского ветра. Уже около 3:00 первые пассажиры стали прыгать в воду, рассчитывая хотя бы таким образом покинуть область сплошного задымления. Волны океана в ту минуту внушали меньший страх, чем разъедавший лёгкие дым. Люди, прыгавшие с кормовых балконов, расположенных ближе всего к воде, рисковали угодить под лопасти работавших винтов, более того, в толпе даже раздались крики, будто винты разрубили на части части по крайней мере двух человек. Забегая вперёд, сразу скажем, что этот слух в дальнейшем подтверждения не нашёл — ни один человек с «Морро кастл» не погиб под винтами корабля, но в ту минуту крики о том, что «поток воды затягивает людей под винты», лишь способствовал нарастанию паники и ощущению безнадёжности ситуации.

Капитан так и не отдал приказ аварийной партии, которой предстояло бороться с огнём, приступить к действию. Уильям Уормс стоически дожидался появления на мостике старшего механика корабля Эббота, которому, согласно корабельному расписанию, предстояло возглавить эту самую аварийную партию. Эббот, однако, даже и не думал являться на мостик — он в компании с 12 матросами организовал спуск на воду шлюпки по правому борту. Впоследствии старший механик объяснил свои действия сломаной рукой, в силу чего он всё равно не мог активно бороться за спасение корабля, хотя сломаная рука не помешала ему успешно бороться за спасение своей собственной жизни. Шлюпка, спущенная под руководством Эббота, подобрала из воды трёх женщин и быстро покинула район катастрофы, поскольку находиться возле корпуса пылающего судна становилось небезопасно — сверху сыпались осколки стёкол, трескавшихся под воздействием высокой температуры, и падали крупные горящие предметы — шезлонги, складные стулья, фрагменты деревянного навеса в кормовой части палубы В, которые сгрудившиеся в корме пассажиры выбрасывали в море, стремясь остановить наступление огня.

Примерно на протяжении двадцати минут Уильям Уормс не предпринимал никаких осмысленных действий по борьбе за спасение корабля, явно не отдавая себе отчёт в том, сколь серьёзно положение, в котором очутился «Морро кастл». Более того, находившиеся на мостике даже понятия не имели о происходившем в корме. Так продолжалось вплоть до 03:10, когда корабль внезапно погрузился во тьму — из-за прогоревшей изоляции закоротило основные электрические кабели и «Морро кастл» одномоментно лишился хода, вентиляции, электрического освещения палуб и отсеков. Совершенство двигательной установки сыграло с лайнером дурную шутку — имей «Морро кастл» традиционный двигатель, не связанный с потреблением электроэнергии, корабль мог бы сохранять движение ещё многие часы.

Теперь же, всего на 40-й минуте пожара, огромный лайнер стал неуправляемой грудой железа, которой оставалось лишь дрейфовать по воле волн и ветра. Только после этого Уильям Уормс отдал команду просить помощи у всех, кто способен её оказать. Корабельный радист Джордж Уайт Роджерс (George White Rogers) уже четверть часа «сидел на ключе» в радиорубке, дожидаясь подобного распоряжения. Он несколько раз самовольно давал в эфир сигнал «CQ», означавший просьбу радистам других судов не занимать частотный диапазон, т. к. в ближайшее время возможна передача важного сообщения. Наконец, после 03:10 Роджерс стал передавать в радиоэфир просьбы о помощи. К тому моменту, дым уже подступил к радиорубке и Роджерс явно получил отравление угарным газом. Впоследствии он не мог вспомнить ни содержания своих радиообращений, ни их количества.

Джордж Уайт Роджерс, 1-й радист «Морро Кастл», едва не погиб в огне и дыму, но его самоотверженные действия позволили в конечном итоге спасти сотни жизней.

Но одно из них сохранилось в истории, точнее в вахтенном журнале английского лайнера «Монарх Бермуды», перехватившего сигнал с «Морро Кастл» и первым устремившимся на помощь. Дословно запись гласила: «03:26 — CQ, SOS, 20 миль южнее маяка „Скотланд“. Больше передавать не могу. Подо мною пламя. Немедленно окажите помощь. Моя рация уже дымится.»

Через считанные минуты радиостанция «Морро Кастл» смолкла навеки — под кроватью рядом с рабочим местом Роджерса взорвались запасные блоки свинцово-кислотных аккумуляторов, разогретые огнём, бушевавшим палубой ниже. Фактически радиорубка и сам радист находились словно на сковородке — температура в помещении превысила 70 °C и атмосфера в помещении оказалась насыщена горячими парами серной кислоты. Джордж Роджерс потерял сознание и навалился грудью на стол, в таком состоянии его увидел через иллюминатор второй радист Джордж Алагна (George Alagna), который, призвав на помощь нескольких офицеров и матросов, с помощью огнетушителей проложил себе дорогу в радиорубку и вынес бесчувственное тело радиста Роджерса на бак (в нос корабля). Там, под воздействием ночной прохлады и свежего воздуха, тот понемногу пришёл в себя. Оказалось, что Роджерс не может самостоятельно передвигаться как из-за ожога лёгких, так и полученных химических ожогов рук и ног.