Длинноносый отвернулся и попытался изобразить на лице презрительную улыбку.

Хельмут в задумчивости посмотрел на горящую сигарету и вдруг неожиданно быстрым движением ткнул ею в глаз мятежнику. Тот завизжал и попытался спрятать лицо на груди. Но Дитц, предвидя такой маневр, ухватил его левой рукой за волосы и вернул голову длинноносого в прежнее положение.

– Имя? – ласково повторил он, медленно поднося сигарету к широко раскрытому, полному первобытного ужаса карему глазу мятежника.

Через час они знали все.

Пока все шло по плану. Почти. Захвачено пять Городов из шести, большинство административных, информационных, учебных и производственных центров. В жилых зонах, конечно, положение было более неопределенным. Но он, Вадим Андреевич Сальников, новый правитель Земли, это предвидел. Ничего. Еще пара-тройка дней, и его власть станет полной. И тогда он отключит излучение и переделает этот мир. Этот слабый, изнеженный и безвольный мир. Мир, который разучился драться. Надо же, каких-то двенадцать часов прошло, а на всей планете не нашлось ни одной силы, способной противостоять перепрограммированным андроидам. И это лишний раз доказывает его правоту. Да, пролилось много крови. Но кто сказал, что человечество можно вылечить и вернуть на верный путь без боли, крови и страданий? Нет, не бывает безболезненного лечения. Ничего, потомки еще скажут ему спасибо и поставят памятники. И напишут песни и книги. Обязательно. А пока…

Вадим Андреевич тронул клавишу, и на экране возникло лицо помощника, ответственного за положение в том самом Городе, котором возникло неожиданное слабое сопротивление. Это было особенно неприятно, потому что Город находился совсем неподалеку, и он, Сальников, ждал похожих сюрпризов где угодно, но только не под боком своей резиденции.

– Новые сообщения есть? – спросил он помощника.

– Да, – ответил тот с озабоченным видом. – Я как раз собирался выйти с вами на связь…

– Ну?

– Они вычислили и окружили генератор. И теперь предлагают нашим сдаться.

– Не может быть. Сколько их?

– Точно неизвестно. Сотни полторы-две. Но это «полигонщики». Они хорошо вооружены и у них решительные командиры. Николай говорит, что знает этих командиров. Говорит, что те самые, о которых он вам рассказывал. Они уже перебили массу андроидов и выводят из Города людей. Мало того, с каждым часом их становится все больше и больше.

– Как это?

– Добровольцы. К ним присоединяются десятки добровольцев. Забирают оружие убитых андроидов и присоединяются. Хуже всего, что они организованы. И организованы неплохо. И стрелять умеют. Андроидов, конечно, больше, но они действуют сами по себе и… в общем, их просто расстреливают поодиночке. Но главное не в этом. Они, как я уже сказал, окружили генератор. Уже несколько раз предлагали сдаться. Предъявляли этот… как его… ультиматум.

– И что в ультиматуме?

– Или добровольная сдача оружия или смерть.

– Так. Ладно. Соедини-ка меня с Николаем.

– Э-э… в том-то и дело, что не могу. Десять минут назад связь прервалась. Я боюсь, что «полигонщики» пошли на штурм и… О, прошу прощения! Есть сигнал вызова! Соединять?

– Да, переключи на меня.

Помощник исчез и через секунду на экране монитора возник совершенно незнакомый Сальникову человек.

Был он худ и белобрыс, одет в странный, неуловимо меняющий цвет комбинезон, а на плече у него висел какой-то древний автомат. Присмотревшись, Вадим Андреевич вспомнил, что видел такое оружие в кинохронике и фильмах про Вторую мировую войну. Кажется, именно такими пистолетами-пулеметами была вооружена германская армия… Светло-голубые, почти прозрачные глаза незнакомца смотрели холодно и презрительно, его тонкие губы были изогнуты в некое подобие улыбки, однако, радушием эта улыбка наполнена была не больше, чем январский день солнечным теплом. И сквозило еще в этом пронзительном взгляде что-то такое, от чего по спине Сальникова сверху вниз пробежала мерзкая дрожь. Но не исчезла, а затаилась где-то в районе крестца. За спиной у белобрысого, у стены, сидели связанные люди, в которых Вадим Андреевич узнал членов своей организации, – тех, кто должен был ему еще час или два назад рапортовать о том, что Город находится под их контролем.

– Господин Сальников? – равнодушно осведомился голубоглазый.

– Да это я, – Вадим Андреевич постарался придать своему голосу такое же великолепное равнодушие, но понял, что получилось плохо. – Кто вы такой?

– Что ж, представлюсь, так и быть, – краем рта усмехнулся незнакомец. – Обер-лейтенант вермахта Хельмут Дитц. Один из командиров отрядов сопротивления. Есть и другие, но мои боевые товарищи предоставили мне право разговаривать с вами. Хотя, признаюсь, разговор этот не доставляет мне ни малейшего удовольствия. Впрочем, надеюсь, что очень скоро я получу возможность самолично поставить вас к стенке и расстрелять. Или повесить. Так что, все мое удовольствие еще впереди.

Вадим Андреевич ощутил, как мерзкие мурашки ожили в районе крестца и снова поползли по его спине. На этот раз снизу вверх. С такими людьми за всю его довольно долгую и насыщенную жизнь сталкиваться ему еще не приходилось. Чувствовалась в этом человеке какая-то неведомая Сальникову твердая воля, какая-то нездешняя безжалостность и жестокость. Та самая воля и та самая безжалостность и жестокость, об отсутствии которых в современниках он так часто сожалел.

Но… Но откуда? Стоп. Как он сказал? Обер-лейтенант вермахта? Впрочем, понятно. Он ведь «полигонщик», а они вечно стараются быть как можно более точными в исторических деталях: оружие, там, звания, униформа… Вот именно, – униформа! Разве в такие мундиры были одеты солдаты вермахта? Что-то не похоже…

– Обер-лейтенант вермахта? – Вадим Андреевич тоже усмехнулся и тут же с неудовольствием понял, что невольно повторяет интонацию и мимику визави. – Где же ваша форма, господин обер-лейтенант?

Глаза белобрысого льдисто блеснули.

– Да, вы правы, – сказал он ровным голосом. – Формы на мне, действительно, нет. Пришлось пожертвовать. Война, знаете ли, есть война. Но в форме или без формы, а я все равно остаюсь обер-лейтенантом вермахта. И, как германский офицер, предлагаю вам полную и безоговорочную капитуляцию. Увы, ваш безумный план не удался. Нашлись люди, способные ему успешно противостоять, и сейчас эти люди хорошо организованы, вооружены и полны желания разделаться с вами и вашими … э-э… единомышленниками. И, поверьте, я разделяю их чувства. Сдавайтесь, господин Сальников. Сдавайтесь. Поверьте профессионалу и воспользуйтесь шансом остаться в живых.

– Бросьте, молодой человек! Какой вы профессионал? Провели пару боев на Полигоне и возомнили о себе невесть что! На нашей планете давно нет профессиональных военных. Просто вам временно повезло. Так что у меня к вам другое предложение…

– Я даже догадываюсь, какое.

– Интересно, интересно….