Через секунду в яму спихнули Джо. Инстинктивно он ухватился за ноги Курта. Дополнительный вес потянул вниз, но Остин мертвой хваткой вцепился в раскаленный солнцем металл.

На фоне заходящего солнца выросла тень.

Это был Халиф, и в руках у него была дубинка. Размахнувшись, он нацелил ее на пальцы Курта. И тогда, прежде чем Джинн ударил, он разжал руки и вместе с Джо полетел вниз. Они упали с высоты двадцать метров на кучу песка и соскользнули по ней еще футов на десять.

От удара у Курта перехватило дыхание, но песок и пара истлевших тел внизу смягчили его падение. Он замер в неловком положении, уткнувшись лицом в песок.

Оглушенный, едва оставаясь в сознании, он все-таки заставил себя открыть глаза. Джо лежал в футе слева, привалившись к стене, словно сломанная и выброшенная на помойку кукла. Его руки были под ним, одна нога согнута под странным углом. Он не двигался.

Где-то над головой раздался странный звук, но Курт не пошевелился. Краем глаза он увидел наверху Халифа. Прогремело несколько выстрелов, в лицо Курту полетели осколки камня и грязь. Что-то острое рассекло кожу на ноге Курта, а потом то ли пуля, то ли осколок камня просвистел прямо перед его лицом.

Он застыл неподвижно, не шевелясь и даже не дыша. До его ушей донеслись крики на арабском. Мимо скользнул луч фонарика. Свет танцевал вокруг них, почти гипнотизируя. Курт оставался на месте. Он хотел, чтобы его враги решили: он — очередной труп на дне колодца.

Еще несколько фраз прозвучало над головой. Свет скользнул по лицам, а потом исчез.

Через минуту взревели двигатели. Курт услышал, как машины тронулись с места, и вскоре рев моторов затих вдали. Их оставили, приняв за мертвых. И, хотя пока враги ошибались, если они не найдут выхода, то смерть их будет лишь вопросом времени.

Гаме заглянула в импровизированную лабораторию, чтобы взглянуть, чем занят Марчетти. Она нашла его согнувшимся над столом, проводившим эксперимент с помощью нагревательной лампы, нескольких температурных датчиков и высокого узкого стакана, полного воды — чистой у дна, мутной сверху.

— В стакане, я полагаю, микроботы?

Марчетти выпрямился.

— Ой, миссис Траут, — вздохнул он, схватившись за грудь. — Не подкрадывайтесь ко мне так!

— Я и не хотела. Вы просто слишком сильно углубились в работу.

— Да, — согласился он, продолжая возиться с одним из зондов, то и дело поглядывая на бегущие по экрану цифры.

— И над чем же вы работаете?

— Просто пытаюсь кое-что понять, — ответил он уклончиво, явно не желая говорить на эту тему.

Она села напротив и посмотрела ему прямо в глаза.

— Почему мужчины так не любят делиться своими догадками? — проговорила она. — Вы так боитесь ошибиться?

— Я ошибался уже миллион раз, — заметил Марчетти. — Сейчас я больше боюсь оказаться прав.

— В чем?

— У меня есть догадка относительно того, что на самом деле происходит.

— И все же вы держите ее в секрете, — продолжала она. — Вы ведете себя как большинство мужчин. Прежде чем решитесь озвучить свою гипотезу, вы хотите получить железные доказательства или по меньшей мере весомые свидетельства. — Она взмахом руки указала на установку. — Вы, похоже, заняты именно этим.

— У вас и в самом деле удивительно развита интуиция, миссис Траут. Могу поспорить, Пол от вас ничего не может скрыть.

— Он давно понял, что и пытаться не стоит.

— Мудрый человек, — кивнул изобретатель с неуверенной улыбкой. — Конечно, вы правы. У меня есть подозрение, что микроботы действительно ответственны за температурные аномалии. Помню, мы обсуждали возможные способы остановить глобальное потепление. Был вариант запустить ракеты и распылить миллионы светоотражающих дисков на орбите или только над полюсами. Сейчас уже не помню… Эти светоотражающие диски должны были блокировать часть солнечного света, отражая его обратно в космос. Небольшой процент. Но достаточный, чтобы нейтрализовать воздействие солнечных лучей.

Гаме вспомнила, что ей приходилось слышать о таком.

— Само собой, у этого проекта было много недостатков, — продолжал Марчетти. — Но сама идея меня заинтриговала. Я долго думал, может ли это сработать.

— Есть прецеденты, — заметила Гаме. — После крупных вулканических извержений пепел в воздухе распространяется надо всем земным шаром, делая то же самое, что и эти диски. Причиной голода в шестом веке нашей эры предположительно стала поднявшаяся в воздух зола. Уменьшилась интенсивность солнечного света, сильно упали урожаи. Тысяча восемьсот пятнадцатый год называют годом без лета,[30]так как средняя температура по всем миру была очень низкой. И виной тому вулкан Тамбора в Индонезии.

— Я подозреваю, что тут может происходить нечто аналогичное, только не в атмосфере, а в море. — Марчетти указал на свои приборы. — Я попытался воспроизвести цикл солнечного нагрева и охлаждения воды в этой пробе. Но в моей теории есть изъян. Даже при мутном слое ботов на поверхности вода ведет себя как обычная соленая вода.

— И что это значит?

— Микроботы поглощают часть тепла, но это близко не похоже на то охлаждение воды, которое мы наблюдали.

— Насколько велика разница?

— Очень значительная, — объявил он. — Отклонение девяносто процентов. Это много. Как ни посмотри.

— Вы хотите сказать, что, проведя эксперимент, вы обнаружили…

— Только десять процентов от того охлаждения, которое мы зафиксировали в океане. Да, именно это я и имею в виду.

Гаме осмотрелась. Не было смысла переспрашивать, правильно ли проведен эксперимент и не стоит ли проверить результаты. Марчетти просидел здесь в одиночестве много часов, он был первоклассным инженером и программистом. Гаме понимала, что он знает, что делает. К тому же вокруг стояло шесть аналогичных установок — судя по всему, контрольные образцы.

— И что из этого всего следует? — поинтересовалась она. — Только в этот раз постарайтесь представить себя женщиной и все-таки поделитесь догадками.

— Существует две возможности, — начал Марчетти. — Либо существует еще какая-то причина для массового охлаждения океана, либо микроботы воздействуют на океан с помощью еще какого-то процесса или механизма, который мы пока еще не обнаружили.

— А значит, у нас есть все основания отправиться и изучить их вблизи, — заметила Гаме.

— Боюсь, что так, — согласился ученый.

Однако прежде чем женщина успела что-то сказать, по лаборатории разнесся сигнал тревоги. Резкий, пронзительный звук сопровождало мигание ламп.