Хьюберт, беря сундук и ставя его на землю, — давай посмотрим, хорошо?

Петли открылись с ржавым скрипом, и крышка откинулась.

Мадлен слегка ахнула. Ее хватка на толстом гоблине ослабла, и он вырвался, подбежав к своему спутнику, где они обнялись, как будто были разлучены на несколько недель, и уставились на супружескую пару.

— Почему они крадут у нас наши сокровища, Грим? — жалобно спросил Голубчик.

— Мерзкие, ужасные люди, — мрачно сказал Грим, — они монстры.

Хьюберт помешал содержимое сундука своими сильными пальцами, перебирая старинные золотые монеты. Он положил на ладонь синюю раковину и осколок зеленого стекла, а затем протянул гоблинам разбитую раковину ормера. Перламутр внутри поблескивал в свете камина.

— Почему это здесь? — спросил он.

Грим в ужасе прикрыл рот рукой.

— Видишь, как он жаждет драгоценных сокровищ, Голубчик? — прошептал он сквозь свои скрюченные пальцы. — Он хочет все блестящие вещи, ужасный вор.

— Эти? — Хьюберт наклонил голову. — Однако, они ничего не стоят.

— О, ужасные люди, лжецы и воры, мы должны были съесть их, Голубчик. Им никогда нельзя доверять. Посмотри, как у этой девушки на горле стоит королевский выкуп, но она все равно хочет большего!

Мадлен поднесла руку к своему ожерелью из раскрашенных деревянных бусин и приподняла бровь.

Хьюберт нахмурился и бросил блестящие предметы обратно в маленький сундучок.

— Все, что блестит, — это не золото, — сказал он Мадлен, показывая маленький самородок дурацкого золота, который можно было бы найти выброшенным на берег. Он видел, что она тоже поняла, что гоблины похожи на сорок. Они искали и хранили блестящие предметы. Для них тот факт, что некоторые из них стоили целое состояние в человеческом мире, был случайным и неважным. Красивая раковина для них стоила столько же, сколько рубин.

Хьюберт прочистил горло.

— Я только имел в виду, что по сравнению с волшебным ожерельем моей жены эти вещи стоят очень мало.

— Ожерелье с сокровищами? — спросила Мадлен, а затем быстро кивнула: — О, ну да, конечно, оно очень ценное, потому что оно… — она в отчаянии посмотрела на Хьюберта.

— Поможет вам найти сокровище, — спокойно закончил Хьюберт.

— Я полагаю, вам бы это понравилось? — надменно спросила Мадлен у гоблинов, положив руку на бедро.

— Такое редкое сокровище, — прошептал Грим.

— Иногда мы просыпаемся утром, а там сокровища, просто разбросанные повсюду, — добавил Хьюберт. — Половину времени мы не знаем, что с ними делать.

Голубчик закрыл глаза в экстазе от этой мысли.

— Честно говоря, мне это надоело, — сказала Мадлен. — Сокровища разбросаны повсюду, создавая беспорядок. И вот мы снова здесь, с большим количеством сокровищ, — она нетерпеливо указала на сундук, — а сама я по-настоящему неравнодушна только к золоту.

— И бриллиантам, — быстро добавил Хьюберт, поднимая драгоценный камень размером с горошину, — почему, я думаю, ты бы с удовольствием поменяла это раздражающее ожерелье, не так ли, Мадлен? Если бы только кто-нибудь захотел его.

Пальцы Голубчика дрогнули, и Грим начал громко шептать на ухо своему спутнику.

— Ну, я не могла бы просто отдать его, — осторожно сказала Мадлен, — в конце концов, у него есть некоторая сентиментальная ценность.

— Очевидно, — торжественно сказал Хьюберт.

— Десять золотых монет и бриллиант за ожерелье с сокровищами! — крикнул Грим.

— Да ведь это было бы ограблением среди бела дня! — запротестовал Хьюберт.

— Пятнадцать монет и два бриллианта!

— Я не могу принять меньше трех бриллиантов, — сказала Мадлен. — Я упоминала, что это имеет сентиментальную ценность?

— Пятнадцать золотых и все эти дурацкие скучные бриллианты? — предложил Грим.

— Идет! — Мадлен расстегнула свои расписные деревянные бусы и бросила их Голубчику, который ласкал каждую бусинку, как драгоценные четки.

Хьюберт отсчитал монеты и положил в карман четыре бриллианта.

Мадлен внезапно села и негромко рассмеялась.

— Что ж, — сказал Хьюберт слегка дрожащим голосом, — было приятно иметь с вами дело, джентльмены. Я бы пожал вам руки, но боюсь, что вы можете откусить мне пальцы.

Он медленно передал маленький сундучок с сокровищами Гриму. Маленький гоблин обхватил его руками, словно защищая, и понюхал.

Голубчик благоговейно застегнул ожерелье Мадлен на своей тощей шее и обнажил клыки в довольной ухмылке.

— А теперь пойдем домой, — сказал Грим, засовывая сундук с сокровищами под мышку и протягивая руку, чтобы пожать руку Голубчику. — Мне не нравятся эти большие монстры, они грубые.

Голубчик коротко, резко кивнул и полез в свою набедренную повязку, доставая маленький толстый камень с символом якоря на нем.

— Что это? — спросил Хьюберт, но как только слова слетели с его губ, Голубчик ударил маленьким камнем по менгиру, и гоблины исчезли.

— Куда они делись? — удивленно спросила Мадлен.

Хьюберт стоял с открытым ртом.

— Хью? — спросила Мадлен, затем легонько встряхнула его. — Хьюберт? Что случилось, ты знаешь?

— Они вернулись в сказочную страну, — благоговейно прошептал Хьюберт. — Есть путь через стоячие камни, как дверной проем, и если…

— Могу я взглянуть на бриллианты, пожалуйста? — прервала его Мадлен.

Хьюберт порылся в карманах и передал сокровище гоблинов жене, не отрывая глаз от менгира.

— Если бы мы могли найти способ пройти… если бы у нас был один из этих маленьких камней…

— Нет! О, пожалуйста, больше никаких больших камней, Хьюберт? — взмолилась Мадлен. Затем она разразилась раскатом смеха: — О, любовь моя! Мы богаты! Мы можем починить лодку, и мы можем позволить себе поесть в таверне несколько вечеров, если захотим. О боже мой, я могла бы купить новое платье! Красное, я всегда хотела красное платье!

Хьюберт рассмеялся, увидев, как глаза Мадлен наполнились счастливыми слезами.

— Думаю, у тебя могло бы быть гораздо больше, чем одно новое платье, любимая! О, и мы наконец-то сможем приобрести обручальные кольца, мы можем сделать их из одной из золотых монет!

Мадлен слегка взвизгнула от восторга и запрыгала вверх-вниз, прежде чем поморщиться от того, как болели ее ноги.

— Тебе следует почаще водить меня на танцы, — сказала она, обнимая его.

— Теперь мы можем ходить танцевать, когда ты захочешь, только… может быть, не в течение недели или около того, пока мои волдыри не заживут? Я так устал, — добавил Хьюберт, крепко прижимая ее к себе.

— О, Хьюберт! Ты совсем не спал. Давай, снимем с тебя сапоги и уложим в постель.

Хьюберт проснулся с улыбкой под звуки счастливого мурлыканья. Призрак волшебной мелодии, которую гоблины пели прошлой ночью, за исключением того, что она была напета тихим голосом Мадлен.

— Доброе утро, моя леди жена, — сказал он, зевая, — чем ты занимаешься?

Мадлен оторвалась от того, что она делала, и улыбнулась.

— Я была на берегу и теперь полирую наши медяки.

Хьюберт сел и увидел, что Мадлен собрала небольшую кучку ярких ракушек и кусочек кварца. Рядом с