Поимка или приход с повинной вражеского агента — удача контрразведки. И вместе с тем, не исключалась и хитрая игра противника. Подстава? Верь, но проверяй!

«Северова» и его напарника немедленно доставили в Москву. Офицерам 3-го отдела «СМЕРШ» агенты рассказали, что их главная задача — вербовка высокопоставленного работника НКПС «Леонова» (дальнего родственника «Северова»). Также они сообщили данные на 130 немецких агентов, готовившихся к заброске на советскую территорию.

С самого начала войны противник проявлял большой интерес к Московскому железнодорожному узлу, поэтому полковник В.Я. Барышников 23 июля рапортом доложил В.С. Абакумову: «В связи с тем, что группа имеет очень интересное задание, по которому можно осуществить серьезные контрразведывательные мероприятия, как вызов, например, квалифицированных вербовщиков, данную группу целесообразно включить в радиоигру».

Санкция была получена, и после проверки прибывших из-за линии фронта началась игра с разведорганом 6-го Управления РСХА «Цеппелин» «Россия — Центр». В качестве радиста в игре использовался «Волков».

К этому времени «СМЕРШ» основательно знал, как немцы готовят для заброски на территорию СССР своих агентов, как их экипируют, какие задания дают. Первоначально в эйфории победы у гитлеровцев над методологией формирования и обучения агентуры в разведывательно-диверсионных школах довлела тень доктрины блицкрига: наша победа предопределена руководством фюрера, и потому ради массивного агентурного давления на противника можно пренебречь даже некоторыми, до того казавшимися незыблемыми заповедями разведки.

В самом деле масштабы «тотального шпионажа» сами по себе, что называется, с порога отметали былую практику индивидуального обучения и тренировки будущих агентов. Если бы в веймарские времена профессиональному разведчику показали бы класс, в котором за партами сидят 8–10 или 15 будущих нелегалов, он подумал бы, что ошибся дверью. А тут десятки людей видят друг друга, беседуют друг с другом неделями и даже месяцами. Правда, они живут под вымышленными фамилиями или кличками, но в тесном армейском общежитии это мало меняет дело.

Хотя вся теория международного шпионажа говорит против того, чтобы один агент знал другого, в условиях войны, в частности при проведении операции «Цеппелин», этот принцип секретные службы фашистской Германии сплошь и рядом игнорировали. Засылаемым в советский тыл «надежным и перспективным по своим возможностям» агентам абвер и СД часто давали выход на других своих агентов — «связь для спасения», которой они могли бы воспользоваться в случае острой необходимости и, особенно, при возникновении кризисной ситуации (иссякли деньги, выбыла из строя рация, сложности с убежищем и т. п.).

Перед советской контрразведкой стояла задача — парализовать деятельность СД и абвера, свести на нет результаты операции «Цеппелин», перехватить инициативу в остром поединке с опытным и хитрым противником и попытаться использовать какую-то часть засылаемых им агентов в своих интересах. К началу 1943 года удалось достигнуть определенных результатов. Советская контрразведка не только имела достаточно полное представление об организации секретных служб гитлеровской Германии, их кадрах и повседневной практике, но в известной степени, как было показано, была осведомлена и об их конкретных планах и намерениях в отношении нашей страны. К этому времени оперативное мастерство чекистских органов, основанное на тщательном обобщении складывавшегося опыта войны, достигло такого уровня, что становилось практически возможным агентурное проникновение в центры и школы абвера и СД, где предназначенные для заброски в СССР шпионы и диверсанты проходили подготовку.

В «СМЕРШ» уже основательно знали о деятельности немецких спецслужб. Немало полезного, интересного добавил и «Северов». Его забросили в логово «Цеппелина» и ему предстояло вступить в смертельную игру с врагом. Противник готовил ему множество различных проверок, коварных, а порой изобретательных.

* * *

Абвер (по-немецки Abwehr[25]— «Защита») военная разведка и контрразведка Третьего рейха, в наилучшие свои годы самое мощное в мире учреждение подобного типа. Во многом абвер определил военные успехи вермахта во Второй мировой войне. Как уже было сказано, в марте 1942 года специально для политического разложения СССР Главное управление имперской безопасности РСХА создало особый разведывательно-диверсионный орган «Цеппелин». Абверовцы цеппелиновцев считали пародией на кадровых разведчиков.

На самом деле сотрудники абвера, самой эффективной из немецких спецслужб были на порядок выше тех, кто служил в «Цеппелине». Между спецслужбами встречается острая конкуренция. В нацистской Германии эта конкуренция проявилась между РСХА и абвером. Сыграла свою роль и глубокая личная неприязнь, которую питали друг к другу Гиммлер со своим окружением и адмирал Канарис, РСХА и, в частности, гестапо всегда относились к армии в целом и к ее разведорганам с подозрением — иногда тщательно скрываемым, иногда явным. Однако, что касалось проверки своих агентов, то в «Цеппелине» это проводилось более тщательно, чем в абвере. Агенты в «Цеппелине» устраивали тройную проверку. Любая проверка таила в себе смертельную опасность для наших разведчиков.

Да, гитлеровцы тщательно проверяли своих агентов.

Как это делалось, можно проиллюстрировать на примере дела Овчинникова, который в первые годы войны был заслан органами советской контрразведки на территорию Германии и удачно там легализовался.

Высоко оценив оперативные возможности Овчинникова, чему во многом способствовала легенда, разработанная для него чекистами, абверовцы склонили его к сотрудничеству и решили отправить в тыл Красной Армии.

Когда после якобы успешно выполненного задания Овчинников возвратился в Германию, ему была учинена многоступенчатая проверка с единственной целью — установить, не связан ли он с советскими органами безопасности.

Зондерфюрер Зингер, которому была поручена работа с Овчинниковым, в течение двух дней выслушивал его подробный рассказ о пребывании на советской территории и об условиях выполнения полученного задания, делая при этом какие-то заметки в блокноте. В заключение Овчинникову было предложено изложить свое сообщение в письменном виде, очевидно для сопоставления.

Затем он был приглашен на квартиру к сотруднику абвера Себастьяну, успевшему, и, вероятно, не без цели, коротко сойтись с ним. Предварительно угостив Овчинникова водкой, абверовец своими вопросами дал разговору нужное направление: Овчинникову пришлось воспроизвести даты, обстоятельства, факты, сообщенные им прежде Зингеру.

Следующий этап проверки был связан с подключением к работе с Овчинниковым агентов абвера «Антона» и «Дмитрия», действовавших, несомненно, под контролем «Зингера». Старательно спаивая земляка русской водкой, они под видом того, что им якобы скоро предстоит выполнять точно такое же задание в советском тылу, подробно опрашивали Овчинникова о том, с какими трудностями столкнулся он на территории СССР и что, по его мнению, следует предпринять, чтобы обойти препятствия. Словом, фактически заставляли Овчинникова повторить то, что он устно и письменно сообщал до этого.