Жители Цереры робко улыбались, унося в глазах осколки ярости и чувства потери. Даже здесь, в «Голубой лягушке», где команду встретили с распростертыми объятиями и угощали лучшим из того, что осталось, флотские и местные не смешивались, сомневаясь друг в друге. Апартеид исторического выбора. Алекс поймал себя на мысли, что у стойки собрались астеры, а за столиками внутряки, только и это было не так. Ип, Мфаф и все люди Фреда принадлежали к АВП. Даже разделение между людьми было новым, и никто еще не разобрался в новых негласных правилах.

Выйдя из мужского туалета, Алекс уперся в стену звука. За несколько минут его отлучки кто-то затеял караоке и теперь выкрикивал непристойный вариант «Но волвере» Ноко Дада, пропуская мелодические вставки. Задержавшись у края стойки, Алекс окинул взглядом столики, высматривая уголок, где бы можно было перекинуться словцом наедине с Сандрой Ип.

Холден сидел один, ссутулившись над белой кружкой и угрюмо оскалившись. Алекс встревожился. За его столиком болтали, перебивая друг друга, Бобби с Ип, а Мфаф смеялся, слушая их. Ип обернулась к нему, ухмыльнулась, похлопала по стулу рядом с собой. Алекс поднял палец – одну минутку – и свернул к Холдену.

– Эй, партнер, – окликнул он. – Ты как, не рассыпался?

Холден поднял глаза и огляделся, словно не понимая, где очутился. Сказал, помедлив:

– Да нет, ничего.

Алекс склонил голову набок.

– Похоже, три варианта ответа в одной фразе.

– Я… а, да, так и есть, верно. Все хорошо. – Он кивнул на золотистый пакетик в руке у Алекса. – Это что?

Алекс показал. Он получил пакетик в автомате мужского туалета. На фольге красовалась голова дракона и какие-то бессмысленные надписи иероглифами.

Холден наморщил брови.

– Отрезвитель?

Почувствовав, что краснеет, Алекс спрятал смущение за улыбкой.

– Да, подумалось, что скоро может возникнуть ситуация, когда каждый должен быть в состоянии согласиться на то, на что соглашается.

– Ты всегда был джентльменом, – заметил Холден.

– Мама меня правильно воспитывала. А если серьезно, ты в норме? Просто так таращишься на свой кофе, будто обзываешь его нехорошими словами.

Холден заглянул к себе в чашку. Песня закончилась неумелой трелью. Хлопали слабо и редко. Холден повертел кружку на столе, раскрутив черную жидкость. Слышно было, как фаянс скребет по столешнице, пока звук не заглушил новый мотив, под который женский голос завел на астер-креольском песню Чеба Халеда. Голос Холдена, когда тот заговорил, едва слышался сквозь музыку:

– Я все вспоминаю, как мой папа обозвал астеров головастиками прямо при Наоми. И как она это приняла.

– С семьей бывает трудно, – сказал Алекс, – особенно когда замешаны сильные чувства.

– Верно, но я о другом. – Холден растеряно развел руками. – Я всегда думал, если давать людям полную информацию, они поступают правильно, понимаешь? Может, не всегда, но обычно. Чаще, чем неправильно.

– Всякому случается быть немножко наивным. – Прежде чем слова сорвались с языка, Алекс спохватился, что не совсем понял Холдена. Может, надо было принять таблетку отрезвителя еще в туалете.

– Я про факты, – продолжал, словно не услышав его, Холден. – Я думал, если сообщать людям факты, они сделают выводы, а раз факты верны, выводы тоже обычно окажутся верными. Но мы живем не фактами. Мы живем историями. Обо всем. О людях. Наоми сказала: когда упали камни, на корабле Инароса ликовали. Были счастливы.

– А, да. – Алекс потер верхнюю губу костяшками пальцев. – Если подумать, может, они там все мерзавцы.

– Они не людей убивали. В головах у них что? Они нанесли удар во имя свободы и независимости. Или во имя справедливости: за всех астерских детишек, что растут на гормональной дряни. За все корабли, отобранные за то, что не успели оплатить регистрацию. И дома у меня то же самое. Отец Цезарь – хороший человек. Он мягкий, добрый, он забавный, и для него все астеры – Свободный флот и радикалы из АВП. Прикончит кто Палладу, он сперва озаботится падением очистительных мощностей, а потом уж вспомнит, сколько на станции было дошкольников. И задумается, не писал ли стихов сын менеджера с этой станции. И что взрыв станции означает, что Энни из центральной бухгалтерии так и не отпразднует свой день рождения.

– Энни? – переспросил Алекс.

– Я ее выдумал. Кто угодно. Дело в том, что я не ошибался. Насчет говорить людям правду. Я ошибался в том, что им нужно знать. И… может, я сумею это исправить. В смысле, по-моему, я должен хоть попытаться.

– Понятно… – сказал Алекс. Он давно потерял нить мысли, но Холден хоть выглядел уже не таким угрюмым. – То есть ты собираешься что-то сделать.

Медленно кивнув, Холден залпом допил остатки кофе, поставил кружку и хлопнул Алекса по плечу.

– Да. Собираюсь. Спасибо тебе.

– Рад был помочь, – сказал Алекс. И в спину уходящему Холдену добавил: – Если помог.

Когда он вернулся к своему столу, Сандра Ип разливала содовую. Бобби с Арнольдом сравнивали впечатления от скалолазания без страховки при разной силе тяжести, а Наоми с Клариссой Мао выбрались на сцену и ждали своей очереди к микрофону. Ип углядела в руке у Алекса край блестящего пакетика и улыбкой пообещала ему что-то очень-очень приятное. Однако она, как видно, заметила что-то в его лице или осанке и, когда пилот сел, спросила:

– Все в порядке?

Алекс пожал плечами.

– Скажу, когда узнаю.

В девочке было порядка ста девяноста двух сантиметров, она бы возвышалась над ним башней, если бы не сидела.

Волосы стригла почти наголо – Холден решил, что нынче у астерских подростков такая мода. Наверное, об этом кричали сотни роликов, только Холден их не смотрел. А может, она была из бунтарей и выбрала прическу на свой вкус. Так или иначе, со стрижкой большая голова меньше бросалась в глаза. Она сидела на краешке скамейки и озиралась с таким видом, будто уже жалела, что зашла на камбуз «Роси». Пожилая женщина – девушка обращалась к ней «тиа» – хмурилась, встав у стены. Дуэнье здесь все было не по вкусу.

– Сейчас, одну секунду, – сказал Холден. Программный пакет, присланный Моникой Стюарт, требовал уровня выше его компетентности, Холден запутался в хитроумных настройках. Девушка неловко кивнула и одернула на себе сари. Холдену оставалось только надеяться, что улыбка у него вышла ободряющей. Или хоть веселой. – Правда. Я только… сейчас-сейчас. Ага, вот!

Лицо девочки появилось на экране ручного терминала в окружении меток о коррекции цвета, звука и еще какой-то незнакомой ему метки DS3. И все равно она прекрасно выглядела.

– Так вот, – заговорил Холден. – Думаю, всем, кто нас смотрит, известно, кто я такой. Не могла бы ты представиться?