В этом тонком пиджачке, которым, судя по всему, Эрик пытался доказать, что холод ему не страшен, хотя его и потряхивало от осеннего ветра, в стильных, но бестолковых в дождливую погоду мокасинах, он стал казаться ей ершистым мальчишкой. С единственным девизом: «Я – сам!» Мальчишкой, в которого превратилась и она тоже.

Оба чувствовали себя растерянными. Будто с откровенностью перегнули палку, и теперь, как два крабика без панциря, не знали, чем прикрыть душевную наготу. Хорошо, что любование старыми липами с черными, набухшими от долгих дождей ветвями, избавляло от необходимости смотреть друг другу в глаза. Зажигались огни, публика стекалась в театры. И у горьковского МХАТа, и у музыкального театра Сац толпились первые зрители. Парочки в самой начальной стадии отношений, когда еще хочется продемонстрировать тонкий вкус. Гости столицы, которым надо поставить галочку в культурной программе. Увядающие одинокие дамы со странными шляпками и отчаянно красной помадой на сморщенных губах, словно они только-только отобедали свежим борщом. Разноперая толпа потребителей сценического искусства. Для Киры всегда оставалось загадкой, как умещаются, как сосуществуют в больших городах настолько разные люди.

– Придешь на мои съемки? – вдруг спросил Эрик.

Видимо, тоже смотрел на сборище театралов.

– Когда?

– В воскресенье.

Седьмого. Забавное совпадение: день, когда она сможет сделать тест. Все выяснится утром, и неизвестно, захочет ли Эрик иметь с ней дело, если никакого ребенка нет. Но не могла же она сказать об этом прямо!

– А можно я подумаю? – уклончиво ответила Кира. – У меня были планы…

– Тест, да? – Он улыбнулся в ответ на ее удивленный взгляд. – Ты же понимаешь, что я умею считать.

Не было смысла отрицать. Да и сил что-то скрывать у Киры не осталось. Неизвестность держала ее в напряжении. Чем ближе была дата-икс, тем резче становились перепады настроения. То она выискивала в себе симптомы беременности и мучила поисковики вопросами о ранних признаках интересного положения, то, наоборот, во всем видела приближение месячных, мрачно уничтожала одну шоколадную плитку за другой и старалась смириться с бездетной старостью. Поэтому она даже рада была разделить страхи с Эриком. Пусть он и надеялся на одну полоску, но ведь тоже переживал. А вдвоем бояться легче.

– Слушай, а может, вместе сделаем? – предложил он.

– Боишься, я подрисую вторую полоску фломастером? – привычно ощетинилась она.

– Кира, мы же договорились…

Его мягкий, понимающий взгляд все еще выбивал ее из колеи. Видеть в этих кофейных глазах тепло вместо насмешки… Да еще и чувствовать на плече большую ладонь… Кира вздохнула. Это все казалось слишком странным.

– Ладно, приходи ко мне утром. Часиков в девять.

– Ты уверена? И ты дождешься меня?

– Потерплю.

Он сдержал слово. Пожалуй, впервые проявил идеальную пунктуальность, и уже без пяти девять Киру вытащил из постели звонок в дверь. Нет, она не спала. Просто лежала. Где тут уснуть, когда с утра решается вопрос всей жизни?! Да еще и с четырех часов страшно хотелось в туалет, но она боялась, что тогда результаты теста будут неверными. И честно терпела до прихода Саакяна. Усилием воли убрала подальше все гаджеты, чтобы больше не морочить себе голову глупыми запросами и чудовищными дискуссиями на форумах мамочек. И вместо этого играла с Линуксом в одеяло. Скребла пальцами, а он, выпучив глаза и настроив уши-локаторы, таился, раскачивая тощим задом, и метким прыжком обрушивался на гипотетическую мышь. Тогда Кира его ловила и тискала. Не сказать, чтобы это кота устраивало, но уж если его зачем-то и кормили, то, по крайней мере, функцию антистресса он должен был выполнять волей-неволей.

– Проходи, – Кира впустила Эрика в коридор, переминаясь с ноги на ногу. – И жди тут, я больше не могу.

– Ты что, всю ночь терпела?!

– Без комментариев! – крикнула она из туалета.

– Ты ведь могла собрать в баночку… Анализы никогда не сдавала?

Кира выцедила сквозь зубы нечто нелицеприятное. Это определенно был не тот момент, когда она нуждалась в умных советах Эрика Саакяна.

– Ну? – крикнул он через минуту. – Ты все?!

– Дай сосредоточиться! И уйди!

– Хочешь, включу шум дождя?

– ЭРИК!

– Ты только не торопись смотреть результат. Я читал, надо подождать несколько минут.

– Эрик, твою мать, Саакян! Если ты сейчас же…

– Понял, – звук удаляющихся шагов, приглушенная ругань и вопль Линукса возвестили о том, что на сей раз Эрик действительно понял.

И Кира смогла погрузиться в создание домашней лаборатории.

Последний раз она делала тест в институте. Но руки помнили. Правда, теперь смотреть было еще страшнее. Нет, Эрик прав. Лучше несколько минут подождать.

– Ну как? – Он встретил ее в комнате, сунув руки в карманы.

– Пока одна… Но ведь надо подождать. Написано, от трех до пяти минут.

И они сели на край дивана, как провинившиеся школьники перед кабинетом директора.

– Ты в порядке? – спросил Эрик, не глядя на нее.

– Ага, – она смотрела в пустоту перед собой.

– Ты только не очень переживай, если что. Мамина двоюродная сестра – врач…

– Ага.

Не выдержав, она побежала за тестом. Поднесла поближе к глазам. Повернула на свет. Изменила угол. Не помогло: жирный минус был ей окончательным вердиктом.

Кира была не из тех, кто так просто сдается. Поэтому прежде, чем рухнуть в пучину депрессии окончательно, выпроводила Эрика и отправилась в рейд по аптекам. Уж слишком раздражало облегчение на его вновь заросшем лице.

– Радуется, что отделался легким испугом, – пожаловалась Кира коту, высыпав на стол гору разноцветных коробочек.

Она не просто набрала тестов всех возможных марок. Она еще обошла пять окрестных аптек, чтобы удостовериться: результат будет точен, даже если кто-то нарушил условия хранения.

Денег потратила уйму. Особенно резанула по внутренней жабе покупка ультрасовременного цифрового теста аж за шестьсот рублей. Но когда в душе теплится крошечный огонек последней надежды, финансы кажутся не более чем прахом зловонным.

Кира замочила почти все свои покупки. Оставила парочку на завтра. И все дали дружный отрицательный ответ. На маленьком сером экранчике высветились жестокие буквы: «Не беременна». Как будто он издевался над ней. Стоило бы еще добавить «Поздравляю!».

На выступление Эрика она не смогла пойти. Играй он Гамлета или князя Мышкина, она бы еще подумала. Но сидеть на вечере стендапа, слушать чужие шутки, взрывы смеха… Изощренная пытка в ее нынешнем состоянии. Она отключила телефон и меланхолично изничтожила банку шоколадного сыра, любимого лакомства из детства. По телевизору показывали «Грязные танцы», и Кира всласть наревелась в одеяло, убеждая себя, что просто сочувствует героям.