«И делить нам больше нечего, а Лизка никак не успокоится!Когда же это все закончится?» – подумала Таня устало. Она давно усвоила, чтопоставить Зализину на место можно только холодной вежливостью. Вопли иоскорбления – не вариант. Это игровое поле Лизон. В истериках же она чувствуетсебя как рыба в воде.

Видя, что Таня не собирается ее атаковать, Зализинаудивленно застыла. Воспользовавшись этим, Таня попыталась проскочить к галерее,но не тут-то было. Лизон схватила ее за локоть.

– Глеб! Где ты, Глебушка? Посмотри, кто тут у насесть! – позвала она ехидненьким голоском.

Сердце у Тани забилось. Даже не оглядываясь, она вдругощутила, что Бейбарсов здесь, рядом, за левым ее плечом. Проклятье! И чего онапсихует? Он же ей совсем не нужен, этот юный тиран, который балансировал тогдавверху, на крыше, угрожая спрыгнуть вниз.

– Знакомься, Глебушка, это Гроттерша-Танечка!Знакомься, Гроттерша-Танечка, это Глебушка Бейбарсов! – продолжалакривляться Зализина.

Таня сделала последнюю попытку вырваться, но, поняв, что этонелепо, заставила себя повернуться к Бейбарсову. Вот и он стоит и спокойноулыбается ей, опираясь на свою неизменную бамбуковую трость.

Глеб показался ей собранным, возмужавшим, уверенным в себе,вот только глаза были уставшие. «Не слишком хорошо ему с Зализиной!» – подумалаТаня, ощущая вину за локон Афродиты.

Мокрая, заболевающая, она стояла и обнимала контрабас. Вкроссовках у нее хлюпало болото, такое же, как и на душе. Но ей былобезразлично. Она и Глеб молча смотрели друг на друга. Зализина мгновенноощутила себя лишней и запсиховала.

– Смотри, Глебушка, какая у нас Танечка! Стоит –обтекает! Хорошенькая, просто конфетка! Только что из лужи! Ха-ха! –засмеялась Лизон.

Смех ее прозвучал нервно. Она, кажется, жалела, чтоокликнула Глеба. Эти двое ухитрились быть вдвоем даже в толпе, даже рядом сней, с Зализиной, которую они вообще теперь не замечали.

– Привет! Как ты? – сказал наконец Бейбарсов,когда молчание слишком затянулось. Визг Зализиной в счет не шел и отличносходил за фоновый шум.

– Нормально, – ответила Таня.

Тоскливые глаза Бейбарсова, как ей казалось, ждали другогоответа.

– А ты как? – спросила Таня.

– Отлично. У меня все хорошо, – отвечал Глеб.

Зализина перестала визжать. Она внимательно вслушивалась,пытаясь обнаружить в этих невинных словах подтекст. Не находила подтекста, новсе равно смутно подозревала.

– Поцелуй меня в клювик, Глебушка! – потребовалаона, обвивая Бейбарсову шею.

Глеб попытался незаметно вырваться, однако, взвесив, что этопривлечет ненужное внимание, терпеливо поцеловал Лизу в клювик. Таня мелькомподумала, что даже мумию фараона он поцеловал бы с большей пылкостью. Решив,что вполне может обойтись без созерцания телячьих нежностей четы Бейсусликовых,она вновь безуспешно попыталась ускользнуть.

– Стой! Ты куда, Гроттер? Не хочешь на чужое счастьесмотреть? Глазки гноятся? – закричала Зализина.

Таня глубоко вдохнула и осторожно выдохнула через нос.

«Считаю до десяти… Если она не отвянет, Бейбарсов станетвдовцом», – подумала Таня.

Ее выручил Демьян Горьянов, внезапно вынырнувший из толпы.Никогда Таня не думала, что будет рада видеть Горьянова. Теперь же онабуквально вцепилась в него.

– Демьян! Иди к нам! – крикнула она.

Горьянов немного опешил, но все же подошел и поздоровался.Переложив тросточку в левую руку, Глеб обменялся с ним рукопожатием. Зализинавременно притихла. Она отлично знала, что Демьян легко может сглазить ее вместесо всеми ее истериками, тем более что недавно она выпила йогурт. В животе у нееподозрительно забулькало – это была обычная реакция любой молочной среды наДемьяна.

– Чем ты занимаешься, Демьян? Мне кто-то говорил, чтоты разводишь пираний, – сказал Глеб.

– Уже не развожу, – кривясь, сказал Горьянов.

– Почему?

– Да ну… Пираньи передохли. У них отчего-то скиславода.

– Страсти какие. А сейчас что делаешь? – спросилГлеб.

– Теперь я создаю и патентую негативные бренды, –с важностью отвечал Горьянов.

– А что такое негативные бренды? – удивилась Таня.

– Ну там «Таблетки йода для полных идиотов», «Шампуньдля лысых», «Безобразные калоши для толстых ног», «Дезодорант для навязчивыхвонючек», «Мыло для свинтусов», «Отстойная книга» и так далее… Список фактическибесконечен.

– Зачем? – не поняла Таня.

Горьянов захихикал.

– Для подарков в основном. Хочет лопухоид сделатьподарок с намеком и покупает начальнику миниатюрную гильотину, а теще «Пособиедля полных дур», – сказал он.

– Неужели кто-то покупает такие идиотские подарки?

– Ты будешь смеяться, но спрос есть, – серьезноотвечал Демьян.

Таня натянуто улыбнулась. Хлюпающие кроссовки на ногах сталиеще противнее. Но лучше уж Горьянов с его пособиями для полных дур, чемкликушествующая Лизхен. Зализина растерянно переминалась с ноги на ногу. Вживоте у нее назойливо бурлило и клокотало, точно там проснулся задремавшийкамчатский вулкан. Таня радостно отметила, что, пока рядом Демьян, Зализинанейтрализована.

Удача, повернувшаяся было задними карманами брюк, продолжалаулыбаться Тане. Горьянов еще не ушел, когда рядом появилась Склепова всопровождении верного Гломова. Гуня тащил два пылесоса. Оба пылесоса былиновые, с эмблемами лысегорского зудильникового вещания.

Склепова всегда умела выискивать халяву. Пословица «На ловцаи зверь бежит» в ее варианте модифицировалась в «На ловца и халява бежит». Ещев Тибидохсе, когда она жила с Таней в одной комнате, Таню всегда поражало, чтомайки и сумки у Склеповой все были бесплатные, рекламные, а бокалы и тарелки,судя по эмблемам, все стащены из ресторанов, как лопухоидных, так и магических.Порой Гробыня могла весь вечер ломать голову, пытаясь вспомнить, где онасвистнула ту или иную штуку.

– Танька, привет! – поздоровалась с ней Склепова,одним мимолетным взглядом прозревая скопление вокруг Тани вражеских сил. –С ума сойти! К нам приехала Лизон Зализонова! Подстелите мне газетку: я падаю вобморок!.. Здравствуй, Демьян!.. Только не надо меня целовать в щечку! Я не пьюпо утрам кефир!..