Ощущая себя в роли гостеприимной хозяйки, Зализина сменилагнев на милость и… ее понесло. Ягун догадался, что у нее ужасно давно не былособеседника. Не рассказывать же, в конце концов, Бейбарсову… про Бейбарсова.

– Поначалу мы никак не могли привыкнуть! Вообрази –прилетели под Иваново, стоим как бедные родственники. У меня часы с кукушкой, ау Глеба тросточка и рюкзачок… Больше никаких вещей нету. Ступу он в лесуспрятал… Стоим на краю шоссе и не знаем, куда нам сунуться. А уже вечер такойдовольно поздний, – начала рассказывать Зализина.

Ягун живо представил себе эту картину.

– И тут подъезжает к нам таксист и говорит: «Вам вгород? За сто довезу!..» Мы садимся и едем! Едем и думаем, что такое сто?Зеленых мозолей, жабьих бородавок, дырок от бублика?

– Перестань! – недовольно сказал Бейбарсов.

Заметно было, что эти воспоминания не доставляют ему нималейшего удовольствия. Вообще на Лизу он поглядывал как-то странно, вроде бы ис нежностью, но одновременно и с изумлением, точно на какой-то особый подвидчеловека.

«Хоть и любит он Зализину, а не подходит она ему. А вселокон: сводит кого попало!» – подумал Ягун и съел большую ягоду клубники. Местодля нее, как ни странно, вполне нашлось.

– Пончик, тебе чайку налить? – проворковала тем временемЛиза.

– Да, – ответил Бейбарсов.

– Без сахорочечка, как всегда?

– Без сахарочечка, – кивнул Глеб.

Лиза протянула ему губки для поцелуя. Ягун ощутил себяглубоко лишним.

«Блин… – подумал он. – Блин, блин, блин, блин».

– Ну ладно, ребят! Было жутко приятно вас увидеть! Яполетел! – сказал он.

Бейбарсов и Зализина попытались удержать его и оставить наночь, но скорее из вежливости. Ягун же – внешне довольно неотесанный –прекрасно ощущал нюансы и полутона. Да и где бы он тут ночевал? В кухне наполу?

Русалочьей чешуи у Бейбарсова, понятное дело, не оказалось.Пришлось Ягуну набить бак пылесоса шпротами в масле (без банок, естественно) икреветками. Это было все же лучше, чем ничего. Увидев в баке эту гремучуюсмесь, Зализина немедленно начала морщиться. Бейбарсов же только усмехнулся,вполне благожелательно, но и не без снисходительности.

«Еще бы! Некромаг видел и не такое!» – подумал Ягун.

С Глебом Ягун попрощался в комнате. Зализина же выскочилавслед за ним на балкон, чтобы убедиться, что Ягун не разобьет банки и вообще непотревожит образцового порядка.

Играющий комментатор уже садился на пылесос, когда под ногуему внезапно попалась холщовая вместительная сумка, из тех, что маги поройиспользуют в дальних путешествиях.

– Я тут в вашей сумке запутался, – сказал ЯгунЗализиной. Он решил, что будет правильно сознаться в этом самому, покаидеальная хозяйка не взбесилась.

Заметив, на что он наступил, Лиза ужаснулась.

– Это не наше!

– А чье?

– Тут кто-то прилетал… хотел что-то от Глеба! Они долгоспорили, ругались, он угрожал Глебу, но Глеб ему отказал! А сумку он забыл,когда улетал! – выпалила Зализина на одном дыхании. В своей способностивыстреливать триста слов в минуту она оставляла далеко позади даже внука Ягге.

– Кто прилетал-то? – не понял Ягун.

Лиза застыла, точно вопрос застал ее врасплох.

– Мужчина… да, мужчина, – сказала она не совсемуверенно.

– Как он выглядел хотя бы? И что хотел?

Взгляд у Зализиной стал пустым. Типичный взгляд человека,которому аккуратно стерли одно из воспоминаний.

Ягуну это совсем не понравилось, однако эту мысль, равно каки мысль о Семь-Пень-Дыре, пришлось отложить до более подходящего момента. Вближайшие дни ему нужно было облететь еще человек десять и всем разнестиприглашения. Ветер уже бил в лицо. Пылесос ревел, и труба, полная мощи инетерпения, ходила ходуном в ладонях играющего комментатора.

Человек может успеть бесконечно много. Все остальное –вопрос организации времени. Время резиновое. Утекает у бездельников иприлепляется к тем, кто вечно занят.

Провидение не любит мелких целей. Цель должна бытьглобальной. Бросай камень в бесконечность, и тогда он в любом случае упадетдальше, чем камень того, кто только и надеялся, что добросить камень до забора.Единственное и главное условие успеха – ставить глобальные задачи и неотвлекаться на пустяки.

Из дневника Ваньки Валялкина

Они сидели в кабинете Сарданапала: суровый носатый Зербаган,обложившийся бастионами расходных книг, и сам академик. Катая из хлеба шарики,глава школы магии терпеливо смотрел, как Зербаган заканчивает проверятьпоследнюю книгу, изредка делая пометки в своем блокноте.

Вот Зербаган закончил, закрыл книгу и застыл как изваяние,воззрившись на Сарданапала. Жуткие, круглые, немигающие, не человеческие, аскорее совиные глаза.

«А ведь он, пожалуй, хочет напугать меня своим молчанием!» –подумал академик. И, самое досадное, он ощущал, что у Зербагана это почтиполучилось.

Почти двухнедельная, ни на миг не прекращавшаяся ревизиявконец измотала и самого Сарданапала, и всех преподавателей. Даже благоразумнаяМедузия склонялась к тому, чтобы подложить в постель к проверяющему ядовитуюзмею.

– Я обнаружил ряд серьезных приписок, Сарданапал! Ихмножество! Вы не так уж и старались замести следы? Сознайтесь, хе-хе, скидкавыйдет! – произнес наконец Зербаган, вдоволь истомив главу школыожиданием.

Честный академик вспыхнул:

– Приписок? Покажите хоть одну!

– Извольте! – Зербаган быстро заглянул в свойблокнот, и желтым и выпуклым, как черепаший панцирь, ногтем мгновенно выкопализ кучи одну из тетрадей. – Просили – и вот вам… Где это тут было? Ага,нашел! 21-го декабря позапрошлого года вы заказывали на Лысой Горе сорок пятьстраусиных яиц. На их приобретение выделено девятнадцать дырок от бублика. Гдеэти яйца? Укажите мне их дальнейший след! Подчеркиваю: задокументированныйслед!

Сарданапал поморщился. Придирка показалась ему глупой.

– Откуда же я знаю, дорогой мой? Какой может быть следу яиц? Может, их кто-то съел? Или из них вылупились страусы. Или яйцапротухли, – сказал он устало.

Зербаган гневно хлопнул короткопалой ладонью по книге.