— Больше десяти лет я прожил в твоей спине. Сколько возьмете за аренду, Ваше Величество?

Шэн Линъюань медленно закрыл глаза.

— Когда пыль уляжется, я все тебе объясню, — почти неслышно произнес он. — Хорошо? Я… сейчас не время для шуток.

Сюань Цзи оцепенело посмотрел ему в глаза. Было видно, что он многое хотел сказать.

— Я не прошу у тебя объяснений. В конце концов, все это давно осталось в прошлом. Я хочу, чтобы ты перестал делать все это «ради моего же блага». Человек не властен над своим сердцем. Но вы, высокомерные великие деятели, почему-то уверены, что вам дозволено играть с чувствами других людей? Думаешь, я не хотел от тебя избавиться? Если бы у меня только был этот чертов способ…

Шэн Линъюань специально или случайно сжал пальцы, и между ними вспыхнула полоса света, очертив едва заметные золотые линии «клятвы вечной любви».

Сюань Цзи был ослеплен и невольно отвел взгляд. Но Шэн Линъюань, напротив, распахнул глаза. Его зрачки напоминали два бездонных колодца, впитавших в себя множество человеческих душ:

— Мы с тобой делим одно на двоих происхождения, в наших жилах течет кровь Чжу-Цюэ. Я дважды приносил твой клинок в жертву. Сяо Цзи, ты когда-нибудь думал о том, что причина, по которой ты не можешь избавиться от меня, вовсе не в глубокой привязанности? Все дело в наших запутанных отношениях. Все эти бесполезные трюки, которым ты научился из «тайны русалочьего народа», сработали, верно? Может, все дело в этом?

Выслушав первую половину предложения, Сюань Цзи вдруг почувствовал, что что-то не так, но отвечать было уже поздно.

Из рукавов Шэн Линъюаня вырвался черный туман. Превратившись в клинок, туман обрушился вниз, рассекая его ладонь до самого запястья. Под действием «клятвы вечной любви» такой же порез немедленно появился на ладони Сюань Цзи. Шэн Линъюань не раздумывая схватил его за руку, смешав сочащуюся из ран кровь.

Между ними вновь образовалась связь.

В мыслях Сюань Цзи всплыли тексты «тайны русалочьего народа», но прежде, чем он смог избавиться от них, он почувствовал, как что-то грубо вторглось в его море знаний.

Глава 121

Тот, кому вернули сердце, тот, кто получил обратно свою кровь…

Человеческая память — сложный механизм, в ней творится самый настоящий хаос. В памяти хранится все: события, что пережил человек, книги, которые он прочитал, и слова, которые он услышал. Это напоминает огромную библиотеку.

То, что лежит на поверхности сознания и то, что можно почувствовать лишь при помощи особой связи — лишь сиюминутные идеи, похожие на объявления, что висят при входе в эту самую «библиотеку».

Если посетитель решит пройти дальше, ему нужно будет «получить доступ». Это первая и самая главная проблема, с которой сталкиваются все представители духовного класса при проведении допросов.

Эти двое понятия не имели, что такое «личная жизнь», с самого детства они делили свои мысли с «соседом по комнате». Скрывать чувства для них стало так же естественно, как есть и пить. И опыта в этом им было не занимать. Когда Сюань Цзи начеку, получить «доступ» к его сознанию крайне сложно. Но если вдруг случится так, что их связь «включится» в самый неожиданный момент, тогда даже боги не помогут ему скрыть то, что накопилось у него на душе.

Когда они отправились в «Небесный нефритовый дворец», огромный коралловый риф застиг Шэн Линъюаня врасплох. Его Величество оказался в невыгодном положении.

Теперь он предпочитал отвечать противнику его же оружием.

Разволновавшись, Сюань Цзи вспомнил «тайну русалочьего народа». Это произошло необдуманно, инстинктивно, и Шэн Линъюань, наконец, смог заглянуть за завесу тайны.

Но увидев то, что скрывалось в глубинах чужого сознания, он застыл от удивления.

Его Величество знал, что, будучи, по сути своей, всего лишь рыбами, русалки не умели писать. В отличие от множества священных книг, в «тайне русалочьего народа» не было слов. Вероятно, она состояла из русалочьих песен или устных преданий, передаваемых из поколения в поколение.

Однако это больше напоминало «телевизор», что стоял в гостиной Сюань Цзи. В сознании юноши вспыхивали реалистичные картины… а главным героем был он сам!

Кроме того, в «тайне русалочьего народа» не было «клятвы вечной любви», это было другое, ни с чем не сравнимое «колдовство». Перед глазами Его Величества мелькали сцены, вульгарностью сравнимые с гаошаньским дворцом, чей владелец славился своей тягой к «непристойностям».

Но вдруг Сюань Цзи хмыкнул и оттолкнул руку Шэн Линъюаня.

Нанесенная туманом рана тут же зажила, и на коже осталось лишь несколько алых капель. Никто из них не знал, кому именно они принадлежат… Сюань Цзи усмехнулся и слизнул размазанную по ладони кровь:

— Прошу меня простить, но это и есть «тайна русалочьего народа». Если Ваше Величество так хотели это увидеть, можно было просто попросить, я бы с радостью вам показал.

Весна, царившая в чайном домике, в мгновение ока обратилась стужей.

Сюань Цзи нечего было скрывать, он с радостью позволил сидевшему напротив человеку увидеть все, что было у него на уме.

— «Тайна русалочьего народа» — это самое прекрасное, самое грязное, самое зловещее и самое бескорыстное колдовство, которое я когда-либо видел. В ней нет слов, ее нельзя прочесть, никто не знает ее настоящего содержания. Она открывается лишь тем, кто слушает свое сердце. Но то, что ждет этих дураков внутри, будет зависеть от их собственных желаний. В прошлый раз я так хотел удержать тебя, что это невероятное сокровище подарило мне «клятву вечной любви». Теперь я думаю… Каким же жестоким может быть человек? Неужели у тебя под кожей камень? Холодный камень.

— Наглец! — возмутился Шэн Линъюань.

— О да, я наглец, — фальшиво улыбнувшись, ответил Сюань Цзи. — Так давай же, накажи меня за преступные мысли! Накажи по всей строгости закона, убей меня, и «клятва вечной любви» исчезнет сама собой.

— Странно, в детстве мы не заставляли тебя читать книги, и ты не умел так складно говорить. Какие-то безумцы сговорились и назвали это «клятвой вечной любви», а тебе хватает наглости называть так свой эгоизм, — слова Шэн Линъюаня были острыми, как нож. — Какое совпадение, не правда ли?

— Хорошо, Ваше Величество, я действительно эгоист. Но ты можешь это прекратить.

— Мы избаловали тебя!

— Неужели? Вы так добры ко мне, Ваше Величество. Потому-то вы обманом влезли в мою голову, чтобы увидеть «тайну русалочьего народа»?! Но ничего, я сделаю все сам. Если я умру, хуже уже не будет. Смирите свой гнев, вам даже