то время, прислал в «Эпоху» статью «Теория безобразия» с полемикой против публицистов «Русского слова» Д. И. Писарева и В. А. Зайцева. Она появилась в 7-м номере журнала с редакционным примечанием Достоевского, в котором он признавал, что статья Соловьёва несколько наивна, но именно через эту наивность статья особенно симпатична: «Слышен голос свежий, голос, далёкий от литературных сплетен и от всей этой литературной каши. Это голос самого общества, голос тех всех, которые уж, конечно, имеют право иметь о нас своё мнение… Мы помещаем статью г-на Соловьёва почти без изменений и просим его сотрудничества».

В «Эпохе» были опубликованы ещё 5 статей Соловьёва. Вскоре после этого Соловьёв переехал в Петербург и встречался с Достоевским, а затем перебрался в Москву, откуда уже Достоевского в письмах приглашал сотрудничать в «Беседе» и РМ. Узнав о кончине Соловьёва, Достоевский поместил в «Гражданине» (1874, № 2, 14 янв.) краткий, но прочувствованный некролог, в котором подчеркнул, что «впоследствии, когда будут припоминать и пересчитывать всех замечательных литературных деятелей нашей эпохи, сгоряча не замеченных или криво понятых поколением, то наверно помянут добрым словом и более верною оценкой и чисто литературную деятельность покойного Соловьёва».

Письма Достоевского к Соловьёву не известны, а писем Соловьёва к Достоевскому сохранилось 5 (1864–1871).

Спасович Владимир Данилович

(1829–1906)

Адвокат, профессор Петербургского университета, подавший в 1861 г. в отставку в знак протеста против репрессий в отношении студентов. Спасович был защитником банкира С. Л. Кроненберга на процессе по обвинению его в истязании малолетней дочери. Достоевский категорически не согласился с оправдательным приговором и в февральском выпуске ДП за 1876 г. (гл. 2) развенчал иезуитское красноречие адвоката-либерала: «Я не юрист, но в деле Кронеберга [так в тексте] я не могу не признать какой-то глубокой фальши. Тут что-то не так, тут что-то было не то, несмотря на действительную виновность. Г-н Спасович глубоко прав в том месте, где он говорит о постановке вопроса; но, однако, это ничего не разрешает. Может быть, необходим глубокий и самостоятельный пересмотр законов наших в этом пункте, чтоб восполнить пробелы и стать в меру с характером нашего общества. Я не могу решить, что тут нужно, я не юрист…

Но я всё-таки восклицаю невольно: да, блестящее установление адвокатура, но почему-то и грустное. Это я сказал вначале и повторяю опять. Так мне кажется, и наверно от того только, что я не юрист; в том вся беда моя. Мне всё представляется какая-то юная школа изворотливости ума и засушения сердца, школа извращения всякого здорового чувства по мере надобности, школа всевозможных посягновений, бесстрашных и безнаказанных, постоянная и неустанная, по мере спроса и требования, и возведённая в какой-то принцип, а с нашей непривычки и в какую-то доблесть, которой все аплодируют…»

В черновых материалах к этому выпуску ДП содержится немало уничижительных характеристик Спасовича, типа: «Мало натаскали денег Спасовичи…»

Спасович послужил основным прототипом адвоката Фетюковича в «Братьях Карамазовых».

Спешнев Николай Александрович

(1821–1882)

Петрашевец. Родился в богатой помещичьей семье, посещал «пятницы» М. В. Петрашевского с 1847 г., входил в кружок С. Ф. Дурова, сам был лидером радикального кружка из семи человек, куда входил Достоевский, который, в свою очередь, агитировал войти в него А. Н. Майкова. Спешнев участвовал в организации тайной типографии, выступал за вооружённое восстание. Был арестован 23 апреля 1849 г., приговорён к смертной казни, заменённой 10-ю годами каторги. Отбывал каторгу в Александровском Заводе (Забайкалье). В августе 1856 г. вышел на поселение, жил в Иркутске, редактировал «Иркутские губернские ведомости». В 1860 г. вернулся в Петербург.

Н. А. Спешнев

Достоевский познакомился со Спешневым осенью 1848 г., и этот человек имел на писателя чрезвычайно сильное влияние. Спешнев вообще и в среде петрашевцев, и в петербургском обществе пользовался славой демонического человека — холодного, неприступного, загадочного. По свидетельству С. Д. Яновского, молодой Достоевский даже называл Спешнева «своим Мефистофелем» [Д. в восп., т. 1, с. 248]. Помимо морального подчинения Спешневу автора «Бедных людей» мучил и огромный по его меркам (в 500 руб. серебром) денежный долг «Мефистофелю». После возвращения в Петербург из Сибири Спешнев был у Достоевского на новоселье в конце декабря 1859 г. С 1861 г. Спешнев жил в своём имении в Псковской губернии.

Впоследствии в «Бесах» писатель подвёл своеобразные итоги своей «революционной» молодости, своим отношениям со Спешневым, создавая образ Ставрогина. Отослав 7 /19/ октября 1870 г. начальные главы романа в редакцию «Русского вестника», Достоевский вслед, на следующий день, шлёт письмо М. Н. Каткову, где о Ставрогине сказано: «…тоже мрачное лицо, тоже злодей (Как и Пётр Верховенский, о котором речь в письме шла ранее. — Н. Н.). Но мне кажется, что это лицо трагическое <…>. Я сел за поэму об этом лице потому, что слишком давно уже хочу изобразить его. По моему мнению, это и русское и типическое лицо. <…> Я из сердца взял его…» Действительно, атеист и революционер Спешнев был для автора «Бесов» в юности кумиром, занимал прочное место в сердце писателя долгие годы, откуда и был «взят», дабы прожить новую — романную — судьбу и кончить, в конце концов, самоубийством. В «Бесах» Достоевский как бы совершает «самоубийство» своих увлечений, сомнений и блужданий на пути к вере, ко Христу, но делает он это впрямую и без всяких аллегорий — в финале судьбы Ставрогина, в сцене его позорного самоубийства через повешение. И фраза-утверждение Достоевского: «Я из сердца взял его…», — это не только признание в былой любви к Спешневу, но и признание в том, что Ставрогин — это часть и его самого, и в образе этом, в судьбе данного героя отразилась одна из самых противоречивых мрачных страниц в жизни-судьбе самого Достоевского, мучительно искавшего в молодости путь к истине и ко Христу: к истине во Христе.

Спиридонов Пётр Михайлович

(1804—?)

Полковник (впоследствии генерал-майор), военный губернатор Семипалатинской области в 1854–1856 гг. По воспоминаниям А. Е. Врангеля, это был простой человек, хлебосол, и когда познакомился с солдатом Достоевским — полюбил его и всячески помогал, благодаря чему двери всего семипалатинского «высшего общества» для ссыльного писателя открылись. В письмах Достоевского тех лет Спиридонов упоминается не однажды.

Старая Русса

Город в Новгородской губернии на р. Полисть (известен с XI в.), славный лечебными водами и грязями. В мае 1872 г. Достоевские впервые, по совету М. И. Владиславлева, выехали на лето в этот городок, где жизнь «тихая и дешёвая», а солёные ванны очень полезны, в первую очередь для детей — последнее обстоятельства особенно привлекло Достоевского, так как он чрезвычайно заботился о здоровье своих детей. До 1877 г. семья