что ничего я у нее не разглядывал, а поспешил зажмуриться и отвернуться. Как только она прекратила орать, я объяснил ей, что попал сюда во время совершения ею такого интимного действа, как принятие душа, ненамеренно, а исключительно с миссией спасти Гофмана! Она сразу обрадовалась, прикрылась полотенцем и сказала, что ее зовут Юлия. Ее тоже похитили крысы прямо из родительского дома в тот момент, когда она прилежно занималась, разучивая стансы, которые задал ей к следующему уроку ее учитель музыки герр Гофман. Темница у нее довольно роскошная – кроме ванной две комнаты, кухня, где она угостила меня кусочками колбаски, в которой, на мой вкус, было слишком мало сала. Апартаменты со всеми удобствами, но все равно это темница. Я проверил – ни одного окна, а железная дверь накрепко заперта!

– Как же ты оттуда выбрался? – удивился Алекс, я тоже заметила, что кот начал затягивать историю.

– Я и рассказываю. Когда я обнаружил, что выхода нет, то первым делом облазил кухню и – эврика! – в момент отчаяния вдруг обнаружил то, что и надеялся найти, – крысиную нору! Расширив ее когтями, я с трудом пролез в тоннель и выбрался наружу. О, друзья мои…

– Ты герой! – всхлипнула я и попыталась прижать Профессора к сердцу, он вывернулся и, встряхнувшись, продолжил:

– …если вы никогда не были в крысиной норе, вы не представляете себе, что это такое. Мне не хватало воздуха, началась клаустрофобия, меня тошнило, я потерял счет времени и не знал, сколько уже длится эта агония, сколько я уже ползу, задыхаясь, а в нос забивается пыль и сухая штукатурка; нора сужается, и я не знаю, вдруг впереди обвал, а назад, против шерсти, мне не вернуться, лаз и так слишком узок для личности моей комплекции, похудеть же так резко удавалось только Винни Пуху, но это сказки… И все эти ужасные минуты только одна мысль упорно билась в моей голове: «Вперед-вперед-вперед!» Я знал, что нельзя останавливаться, нельзя позволить жалости к себе сделать меня слабым, нельзя думать о том, что конечности мои онемели и кислорода больше нет…

Я рыдала, прижимаясь к Алексу, чтобы не видеть скорбной физиономии агента 013.

– Но я вылез, яркий свет ослепил меня, а от чистого лесного воздуха с высоким содержанием кислорода закружилась голова. Не знаю, сколько я провалялся без сознания, очнувшись же, прислушался к кошачьей интуиции, которая и вывела меня безотказно к вам. На прощание Юлия дала мне трубку и кисет с табаком, попросив поделиться с Гофманом, когда встречусь с ним. «Я знаю, он всегда нуждается в табаке, но забывает запастись им заранее», – сказала она. Я честно волок этот табак по всему тоннелю…

– Ты, как всегда, успел больше нас. Мы только сразились с крысами. Взяли в плен их генерала. Потом вынужденно отпустили. Алекс успел испытать клиническую смер… эм… сражение было таким жарким, что мы могли не вернуться с поля боя. У них не только когти и зубы, но и торты с взрывчаткой вместо крем-брюле. А потом мы по очереди…

Но кот свою историю рассказал, а слушать нас ему было неинтересно.

– Друзья, меньше слов, больше дела. Время не ждет, мы должны спасти Юлию! – провозгласил он, быстро вспрыгнув к командору на руки.

– А зачем нам это? – спросила я и сама себе удивилась, это ведь наша работа – спасать всех кого ни попадя, но больше меня изумило то, что я услышала в своем голосе ревность…

– Ах да, она же его Муза! В «Житейских воззрениях…» он превозносит ее до небес, а она ни разу делом не доказывает, что достойна такого преклонения мастера. Несмотря на все его уверения, что Юлия вся такая исключительная, по тексту ясно как божий день – весьма посредственная девица.

От агента 013 мой язвительный тон не ускользнул.

– Ты что, успела влюбиться и в Гофмана? – мигом поддел он.

– С чего ты взял?! Да ничего подобного! Ну-у… в его произведения, может быть, но к нему… это просто восхищение его творчеством, а не им… – пролепетала я, переводя умоляющий взгляд с Алекса на кота. – Как к родственной душе, сумевшей выразить словами то, что таится у меня в сердце!

– Ага, это в смысле, как с Диккенсом?! Тогда ты примерно то же самое говорила! – торжествующе поднял вверх коготь въедливый Профессор.

– Хватит, агент 013. Ты сам призвал нас к делу, так что давай отложим все выяснения отношений на потом. Ну, так каков твой план? – скосив глаза на кандидата филологических наук, сидевшего на его плече, спросил Алекс. И подарил мне хмурый взгляд… ревнует.

– «Только род кота Мурра мог отвадить Мышильду от колыбельки!», помните? Котам даже присвоили чин тайных советников посольства. Все это снова указывает на то, что наше оружие – это ты! – Я решительно попыталась стянуть Профессора с плеча моего мужа, чтобы взять наперевес, как автомат Калашникова.

Пыхтя и отдуваясь, кот вырвался, сохранив независимость и гордый вид.

– Но советники посольства, хоть им и облегчали «бремя государственной службы учтивым почесыванием за ухом», все же не справились с заданием, – деликатно напомнил он, прилизывая языком растрепавшуюся шерсть на спине. – Предавшись своему любимому времяпрепровождению, то есть сну! А это природная слабость всех котов, с которой я сам все время борюсь! Короче, они не помешали Мышильде сотворить ее черное дело.

– Но ты ведь не они! Ты у нас совершенно уникальный супернеординарный кот, не нуждающийся даже в почесывании!

Вот это его почему-то неожиданно задело.

– Кто тебе такое сказал?! Почесывание за ушами очень способствует расслаблению и снятию напряжения. Я тоже не железный, и очень трудно, между прочим, беспрерывно соответствовать статусу великого и непобедимого Стального Когтя, несгибаемого воина и неутомимого борца с нечистью!

Я хотела было ему напомнить, что его репутация в большей мере поддерживается лишь его собственными словами и что всеми этими эпитетами не кто-либо, а он сам себя щедро наградил, но в очередной раз промолчала, не желая его расстраивать. В другой раз…

Кот подобрал живот и выпятил пушистую грудку. Важничай, мордаш, но придет время,