Фрик полагал, что свою административную битву он выиграл.

II

Ну, он несколько поторопился – Геринг уже 9 марта 1934 года издал приказ, который подчинил главу полицейского отдела в Министерстве внутренних дел Пруссии непосредственно себе. Но уже в конце марта изменил свое решение и пошел на компромисс. Дело было тут вовсе не в проснувшемся вдруг «чувстве товарищества», а в том, что вдруг обнаружилась угроза и ему, и Фрику, и Гиммлеру, и перед ee лицом им всем следовало объединиться.

У общей угрозы было имя – Эрнст Рём.

После поражения «пивного путча» он уехал из Германии в Южную Америку, занимался подготовкой войск в далекой Боливии. С Гитлером Рём расстался не в лучших отношениях. Он в 1925 году написал ему на прощанье весьма покаянное письмо:

«…В память о тяжелых и прекрасных часах, проведенных вместе, сердечно благодарю тебя за товарищеское отношение и прошу не лишать меня твоей дружбы».

Гитлер ответил очень сердито, и не сам, а через секретаря. Он сказал, что в услугах Рёма не нуждается, и вообще военизированного крыла в НСДАП больше не будет.

Военизированное крыло, однако, сохранилось, и вернувшийся в 1931 году в Германию Рём очень там пригодился. Он был вежлив, безупречно лоялен по отношению к Гитлеру, опять стал начальником штаба СА и, несмотря на все скандалы – он был открытым гомосексуалистом, – продолжал пользоваться доверием фюрера.

В 1933-м он вошел в правительство Рейха в качестве «министра без портфеля», но ему никакого портфеля и не понадобилось. Дело в том, что Эрнст Рём проделал очень простой трюк, который в огромной степени поднял его значение. НСДАП на волне своих успехов закрыла прием в ряды новых членов. Считалось, что это необходимо для того, чтобы в ставшую правящей партию не хлынули случайные люди, ловцы выгоды и успеха. Это был высокопринципиальный шаг, но Рём за ним не последовал, а позволил вступать в СА практически всем, кто хотел это сделать.

И в итоге вместо 400–500 тысяч человек, которые у него были в 1932 году, к началу 1934-го у него уже было около 3 миллионов, а если считать с другими, родственными СА по духу организациями, то и побольше 4 миллионов.

Это была огромная сила, по численности равная отмобилизованной армии.

И капитан Эрнст Рём именно так своих людей и рассматривал. Они должны были стать новой, современной германской армией, полностью поглотив рейхсвер. Идеи слияния не были чужды и генералам – вот только они видели это в совершенно другом свете.

Рейхсвер с самого начала, c 1919 года, формировался с прицелом на возможное расширение.

В свое время Наполеон, разгромив Пруссию, навязал ей договор, по которому прусская армия не должна была превышать определенной численности. Это ограничение удалось обойти с помощью ловкого маневра – в Прусии набирали солдат, обучали их и немедленно отпускали в резерв, набирая новых. Таким образом, удалось создать подготовленные кадры, и когда звезда Наполеона в 1812 году закатилась, Пруссия мигом поставила под ружье втрое больше солдат, чем от нее ожидалось.

Союзники-победители навязали Германии в Версале новый договор – и на этот раз они учли ошибку Наполеона. Германская армия не только ограничивалась в числе до 7 дивизий, ей не только запрещалось иметь современные вооружения вроде танков и самолетов, но в придачу к этому ей еще и запрещалось проводить призывы.

В результате было принято решение сделать рейхсвер армией высочайшего качества. Каждый солдат должен был быть подготовлен так, чтобы иметь возможность занять должность рангом на две ступени выше той, которая им занималась фактически. Другими словами – любой обер-лейтенант рейхсвера должен был иметь квалификацию по крайней мере майора, если не подполковника.

Отдавать этот великолепный инструмент в руки «хамов из СА» генералы рейхсвера совершенно не собирались.

III

В феврале 1934 года в конфликт между генерал-полковником фон Бломбергом, командующим рейхсвером, и капитаном Эрнстом Рёмом, начальником штаба СА, пришлось вмешаться Гитлеру. В его присутствии было достигнуто соглашение, согласно которому рейхсвер признавался «единственным носителем оружия Рейха», и Рём и Бломберг пожали друг другу руки.

Прямо скажем – это было не очень-то искреннее соглашение, и ни та, ни другая сторона выполнять его не собирались. Отряды СА все росли, и в их рядах копилось недовольство. Было много разговоров о том, что национальная революция 1933 года не пошла достаточно далеко и что необходима еще одна, вторая революция.

В ход пошло выражение, гласящее, что штурмовики СА похожи на бифштексы – «коричневые снаружи и красные внутри». Толковалось оно на совершенно разные лады: кто-то считал, что в ряды национал-социалистов проникли бывшие коммунисты и заразили своими социалистическими идеями всю организацию. А кто-то, наоборот, полагал, что СА с самого начала были полубандитской вольницей, ничем не лучше каких-нибудь банд красных матросов из Киля или тех, кто в 20-е слыл приверженцем Баварской Советской Республики.

Основания для этого были.

В отряды СА типы набивались самые разные, а уж чувство вседозволенности приобретается легко. Надо только разграбить парочку газетных редакций, избить до бесчувствия десяток-другой тех, на кого указали, или тех, кто не понравился, или даже тех, кто когда-то посмотрел косо, потом увидеть, что за это никто не наказывает, и у человека появляется ощущение полета. Не у всякого человека, конечно, но такие в СА и не шли. А из тех, что шли, по крайней мере один решил, что теперь он – самый главный – и избрал себя бургомистром городка, где он жил.

Все это вызывало большое недовольство, но руководство СА ничего не предпринимало.

Рём, по-видимому, считал свои политические позиции неприступными.

В рейхсвере было всего 100 тысяч человек – это число мало что значило в сравнении с теми миллионами, что шли за ним. СС как организация входила в состав СА, Рём, таким образом, был непосредственным начальником рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, и их личные отношения еще в конце 1933 года были прекрасными. 28 ноября Гиммлер присутствовал на дне рождения Рёма и произнес прочувствованный тост.

Они вдвоем стали крестными отцами новорожденной дочери Гейдриха.

Уж куда намеревался повернуть хитроумный рейхсфюрер СС и где лежали его истинные симпатии, мы, по-видимому, не узнаем никогда. Но весной 1934 года он, по-видимому, рассудил, что в споре Геринга и Рёма за первенство ему лучше встать на сторону Геринга – за того стоял рейхсвер. Все возможности СД [3] – новой службы СС под управлением Гейдриха – были повернуты на поиск нужного компромата.

Поиски, конечно, не остались безуспешными.

IV

Того, что потом называли «заговором Рёма», или «путчем СА», или «подготовкой к захвату власти», по-видимому, никогда не было. Штурмовики искренне считали себя победителями и ни о какой измене и не помышляли. Просто они хотели заставить Гитлера дать им ту позицию в государстве и в армии, которую они считали естественной, принадлежащей им по праву.