— Какая дрянь. И как я могла провести с ней все детство, — возмущалась я.

— Та еще штучка, — все так же тихо кивнула Оля. Она как будто погрузилась в какие-то свои мысли.

— А с тобой что? — нахмурилась я.

— Ничего, — замотала она головой.

— Это называется «ничего»? Да ты даже торт не ешь. В чем дело?

— Слушай, а что, если она права? — тихо сказала Ольга, но у меня моментально закипела кровь.

— Что ты имеешь в виду? Что я сумасшедшая?

— Боже упаси, я не про тебя. А про него. Вдруг он и правда не приедет?

— В смысле? — сделала я вид, что не поняла.

— В смысле вообще. Вообще не приедет. По каким-то причинам, уж я не знаю.

— Этого не может быть, — осела на диван я.

Тема давно уснул, измотанный длительным ожиданием не пойми чего. Уснул прямо в одежде, но у меня не было сил его раздеть.

— А если все-таки?.. — спросила Оля.

— Я знаю Рубина. Он не из тех, кто бросает слова на ветер. Он приедет. Обязательно приедет.

— Ну и хорошо, — натужно улыбнулась Оля. — Давай тогда ложиться спать. Если он приедет рано утром, то бессонная ночь тебе очень сильно помешает.

— Да, ты права, — согласилась я, хотя совершенно не понимала, как смогу заснуть после всех этих разговоров-разборок.

Оля как-то быстро упаковала ноги в руки и ушла к себе. Или мне показалось, но, кажется, она была только рада уйти. Словно зритель, который уходит с просмотра киноленты, потому что уже видел этот фильм и знает, что концовка будет очень плохой или слишком тяжелой. Я же легла рядом с сыном, так и не раздевшись, и забылась тяжелым сном. Еще никогда в моей жизни не было такой ночи. Ночи, когда решалась вся моя судьба. И речь не о том, что, если бы Рубин не приехал, надо мной стали бы смеяться. Да, конечно, ничего приятного в том, что меня стали бы в глаза жалеть, сочувствовать, а за моей спиной говорить, что этого и следовало ожидать. И не в том дело, что Галина бы в очередной раз убедилась, что я — само недоразумение, которому нельзя давать в руки живого ребенка. И уж точно не в том, что я стала бы предметом сплетен. Засыпая, я думала о том, что если Алексей не приедет, как обещал, то значит — все, что я знала про этот мир, все, во что я верила, — ложь. Ошибка за ошибкой, и цена этому — мое счастье. Если даже такой прекрасный принц, как Алексей Рубин, способен на подлость и обман, то, значит, той любви, о которой все мечтают, — ее просто нет. Не существует в природе. А есть только удобная форма сожительства, в которой за любовь выдают конформизм, приспособленчество и эгоизм.

Я никогда в жизни не любила и не верила так, как я любила и верила Алексею Рубину. Человек, который ходил по бурным рекам Алтая, покорял снежные вершины в Непале и смотрел на меня ТАКИМИ глазами, обнимая меня в мерцающем свете каминного огня, — он просто не мог обмануть! Он не умеет так жестоко играть с людьми.

К вечеру субботы стало ясно, что я ошиблась. Оказывается, Алексей Рубин умеет играть с людьми ничуть не хуже других.

Впрочем, не могу сказать, что вот так сразу поверила в то, что произошло. Кто захочет поверить, найдет подходящий повод, я же не желала — поэтому искала причину. Причину, по которой я сидела в своей комнате и набирала мобильный номер так и не приехавшего ко мне Рубина. А вдруг что-то случилось? От этой мысли мне становилось еще страшнее. Я вовсе не готова была узнать, что его переехал поезд, что его самолет разбился (впрочем, он не мог лететь на самолете, потому что вряд ли есть такие рейсы). Тогда уж лучше пусть он меня бросил. Я любила его больше, чем любила свое самолюбие. Но я бы не отказалась, чтобы отменили все поезда Рязань — Москва. Или чтоб его деревню замело так, что он не смог добраться до города даже на джипе. К сожалению, прогноз погоды в Рязанской области ни о каких экстремальных снегопадах не сообщал.

— Может, его покусала стая бешеных собак, и теперь он лежит в больнице и получает сорок уколов в живот? — предложила свой вариант кровожадная Галина.

Я подумала, что это было бы очень мило с его стороны.

— Но почему тогда не отвечает телефон? — продолжила я гипотезу.

— А его съела самая большая собака. Заглотнула. Собака Баскервилей, — ласково улыбнулась Оля.

Она сидела возле меня с самого утра, не давая мне броситься на улицу в поисках Алексея Рубина. Наверное, в тот день я и правда была неадекватна. Потому что случилось то, к чему я совершенно не была готова. Он не приехал. Я отказывалась признать эту мысль. Он не приехал. Как такое могло получиться? Или правы мои коллеги по финансовой каторге и этого следовало ожидать? Тогда почему я не ожидала? Почему я ни на секунду не предположила такого развития событий? Никак к нему не подготовилась, не надела маску безразличия, не сказала «пусть сначала приедет, а потом я подумаю, стоит ли мне собираться».

В воскресенье вечером Оля аккуратно вытащила из моих ледяных пальцев лист с номером телефона.

— Если ты продолжишь в том же духе, в больницу надо будет сдавать тебя, — строго сказала она. Потом подумала и принесла из дома каких-то таблеток.

— Что это? — устало спросила я.

Она затолкала в меня три штуки и сказала:

— Снотворное. Горе горем, а тебе точно надо поспать. Утро вечера мудренее.

— Утро, вечер… ночь — мне теперь все равно, — сонно прошептала я.

— Вот только не надо из-за какого-то мужика думать, что жизнь кончена! — разозлилась Оля. Конечно, при ее боевом характере все быстро раскладывалось по полочкам и отбрасывалось за ненадобностью. Раз Рубин не приехал (не позвонил, не телеграфировал, не прислал гонца и не телепатировал) — значит, он не Настоящий Мужчина. Так о чем тогда горевать?

К концу воскресенья вариант «что-то случилось» мы сочли отработанным. Так что Оля мудро накормила меня какими-то транквилизаторами, которые у нее всегда лежат на случай бессонницы, и ушла домой, уверенная, что в состоянии химического анабиоза я не наделаю никаких глупостей.

— Тему я завтра сама отведу в сад.

— Мне надо на работу, — на автопилоте отрапортовала я.

— Какая работа! — воззвала к моему засыпающему разуму подруга. — Ты на себя посмотри. Разве завтра ты вынесешь соболезнования ваших акул? Я им позвоню и скажу, что у тебя отпуск за свой счет, скажем, на недельку. А лучше больничный. Точно, я завтра же вызову тебе Айболита.

— Спасибо, — вяло кивнула я и заснула.

Проснувшись, я обнаружила, что вся моя подушка мокрая. Поскольку никакого иного источника влаги, кроме меня самой, в районе подушки не оказалось, то получалось, что она мокрая от моих слез. Этот факт меня даже немного позабавил. Интересно, оказывается, пока мой разум спал, душа все равно рыдала. Надо же! Может, написать об этом в какой-нибудь журнал по оккультизму? Или в «Аргументы и факты».