когда-то познал, рано или поздно будет твоим знанием. Ты даже в своих диких снах не увидишь, сколько всего хранит моя память. Это не только польза. Это еще страх, горе, потери, сомнения – все, чего должны быть лишены настоящие мастера Смерти. Так что я обещаю тебе, будет очень тяжело. Но часть меня навсегда с тобой. Прощай.

– Учитель, погодите! – Лала попыталась добраться до него сквозь туман. Но вокруг стремительно сгустилась тьма, и Лала снова упала.

Отплевываясь от песка, она приподнялась на руку и отдернула ее, будто обожглась. Возмущенно свиваясь кольцами, на песке лежал Тик, а в окно бессовестно подглядывало утреннее солнце.

Глава десятая

Когда Шурн принес завтрак, Лала уже полностью пришла в себя. Ее странный благожелатель делал вид, что ничего накануне не произошло. Но именно по его старательному равнодушию и по той медлительности, с которой он ставил на стол посуду, Лала понимала, что от нее очень ждут ответа.

– Брат Шурн, я всю ночь думала…

– Да, и что же? – слишком поспешно спросил он.

– У меня есть условие.

– Ты можешь ставить нам условия, конечно. Только не переоцени свою важность, сестра.

– Мне нужна Книга Сновидений Мастера Ашгара.

Шурн уставился на нее и, помедлив, ответил:

– Но откуда тебе известно про книгу?

– Неважно. Ты поможешь мне?

– Это странное условие, – он все еще был под впечатлением от ее осведомленности, – но выполнимое.

– Тогда как только я ее получу, можете на меня рассчитывать, – решительно кивнула она.

Шурн улыбнулся и сказал, что вернется, когда настанет время идти на заседание Совета.

Завтракать Лала не могла, лишь надкусила сыр. Сон вынул из нее все силы, и она бы с удовольствием провела день в постели, читая Кодекс. А вот Тик, наоборот, был бодр и весел. Он по обыкновению проведал старого Аша, напился там молока и довольно мерцал у нее на руке.

– Конечно, ты ведь не представляешь, что с тобой было ночью. – Лала погладила теплую головку.

Она поежилась, вспомнив свой ужас, когда во сне анук улетел в пропасть, и подумала, что дороже Тика и Снега у нее никого здесь нет. И вообще не было. Редкие люди, которые относились к ней хорошо, недолго задерживались рядом. Скоро будет пять лет, как она приехала в неизвестный ей мир, опять попала в рабство, получила свободу, стала Мастером Смерти, но до сих пор не нашла ни семьи, ни друзей. Анук и дром были единственными ее близкими существами.

По пути к куполу Совета Шурн вдруг свернул в неприметную пустую улочку, обильно посыпанную песком пустыни. Она извивалась, как змея, и была засажена по бокам неизвестными Лале низкими кустами с совершенно черными листьями и ярко-красными цветами. Лала не удержалась и потрогала ближайший куст – он казался ненастоящим. На ощупь черные листья были похожи на рог. В воздухе стоял запах крови.

– Что это за цветы?

– Ты не знаешь? – Шурн недоверчиво прищурился. – Ты же травница!

– У нас в Небесном Оке не было таких.

– Ну да, я и забыл. Там у вас в песках вообще ничего путного нет, кроме юги.

Лала не обратила внимания на высокомерный тон городского жителя. Ее гораздо больше волновало жжение в пальцах, которыми она касалась листьев.

– Это кровостой. Самый ядовитый цветок из известных. Кто его тронет, умрет.

Лала застыла с открытым ртом. Потом перевела взгляд с цветов на пальцы. Кожа на подушечках покраснела и покрылась мелкими пузырями. Шурн со снисходительной улыбкой продолжил:

– Но ты не бойся. Опасно для простых. Для Мастера Смерти это только небольшой ожог. Завтра пройдет.

– Почему ты не остановил меня?! – Лала еле сдержалась, чтобы не ударить его.

– Если все время хватать за руку ребенка, он не познает мир.

Лала ничего не сказала на эту избитую истину. Она вспомнила свое мрачное детство в замке Фурд – у Шурна было такое же выражение лица, как у сына конюха. Тот мерзкий мальчишка ее пальцем не трогал, но не упускал случая подбросить ей навоз в миску с похлебкой. Только тогда Лала была бесправной сиротой. А теперь она подула на пальцы и спокойно сказала:

– Еще раз вздумаешь так меня учить, мой анук тебя убьет. Быстро и не больно.

Шурн отвел глаза и поспешно извинился:

– Прости.

– Зачем мы здесь? – Лала с интересом осматривала купол, к которому привела улица со смертоносными кустами. Он ничем не отличался от прочих, кроме одного: над входом висела знакомая картинка – черный кинжал, обвитый золотой змеей.

– Это обитель членов Совета. Я покажу, где покои Мастера Ашгара, – вполголоса сказал Шурн.

– Стой! – Она схватила его за локоть. – Ты хочешь, чтобы я сама взяла книгу?

– Нет, ты не сможешь. Тут ловкость нужна. Я просто знакомлю тебя с городом. Ну и если ты останешься в Совете, тебе придется переехать сюда.

– Но ведь Мастер Шай не жил тут? – с сомнением уточнила Лала.

– Не жил. Он вообще был немного странный. Правила как будто не для него. Предпочитал шляться по Пустыне или останавливаться в простых гостиницах.

Они зашли внутрь. Убранство купола потрясло Лалу. Казалось, все звезды Пустыни собрались, чтобы украсить купол изнутри. Светильников не было, сторожевой анук казался бледно-желтым из-за сияния стен и потолка. Двенадцать дверей в комнаты мастеров украшала тончайшая резьба, изображавшая занятие Мастера. Лала узнала соколиную голову, каменную башню и все прочие. Шурн в это время подошел к змею-сторожу и подозвал Лалу:

– Поздоровайся, это самый старый анук. Его зовут Уш.

Лала прыснула.

– Что смешного? – вскинул брови Шурн.

– Ничего, просто человека, из-за которого я вообще сюда попала, звали Ушаш, будто по именам двух ануков.

– Все правильно, благородное имя, означает «безупречный защитник».

– Это на каком таком языке?

– На древнем. Сейчас от него только имена остались.

Лала наклонилась к ануку, и Тик, мирно спавший до того на ее запястье, мигом оказался возле миски с молоком. Старый Уш даже не пошевелился. Длинный зрачок следил только за Лалой. Она осторожно погладила змея и вытащила Тика из молока.

– Ну, – Шурн начал проявлять нетерпение, – хватит. Вон дверь Мастера Ашгара. Посмотрела, можно уходить.

Пустая дорожка, обсаженная кровостоем, словно вывела их в другой мир, она влилась ручейком в бурную реку проснувшихся городской улицы. Жители привычно суетились, спешили, толкали тележки со снедью и товаром на портовый рынок, переговаривались и смеялись. Ядовитые цветы, казалось, не пропускали к куполу Мастеров даже запахи Шулая. На Лалу обрушилась смесь ароматов жареного мяса, козьего молока, свежевыпеченных лепешек и еще чего-то, чего не было в пустыне. Запах моря. Он протиснулся между куполами и щекотал ноздри, изгоняя память о неприятно пахнущих цветах кровостоя. Люди не то чтобы шарахались, но обходили пару в красных плащах. Вчерашних опасливых взглядов не было.

– Неужели они больше не боятся? – Лала не заметила, как сказала это вслух.

– Чего?

– Меня.

Она рассказала про торговку с сыром и пояснения Мастера Ашгара. Шурн хмыкнул:

– А чего теперь бояться? Все знают, что в городе Мастер-женщина, но она без работы. Значит, – он неестественно улыбнулся, – бояться ее