Они прошли ущелье по течению ручья, Крылатая, разувшись, с удовольствием опускала натруженные ноги в холодную воду. И вот, там, где два склона почти встречались друг с другом, надежно защищая от палящего солнца мягкую землю, Алиса и Чарли увидели его.

Тонкое, хрупкое, почти невесомое Дерево, нежно-серебряное, с мягкой листвой.

Лис рванул к нему и уткнулся в ствол широким лбом.

«Зовущий! Зовущий! Я пришел к тебе! Ты больше не один!» – скулил он и терся шерсткой о светлую кору.

«Спасибо тебе, малыш. – Мягкий голос неназванного звучал в голове у лиса сладчайшей песней. – Твоя отвага и решимость не только спасли меня от одиночества, но и даровали надежду всем живущим. Спасибо тебе».

Чарли заскулил, оборачиваясь к Алисе, которая нерешительно замерла в паре шагов от них.

«Иди, поиграй немного с ручейком», – шепнул ему зовущий.

Чарли мигом понял, что человеческого детеныша нужно оставить рядом с неназванным. Один на один. Счастливо повизгивая, лис отошел в сторону, поглядывая на Алису, и побежал к ручью. Вода была вкусной и холодной, а камешки под ней блестели в мягком свете. Никогда еще лис не был так счастлив.

Алиса проводила зверька взглядом и шагнула к Дереву. Тонкие ветки затрепетали, потянулись ей навстречу. Крылатая провела ладонью по мягкой листве, лаская и успокаивая их. А потом, набравшись решимости, она протянула руки и дотронулась до серебристого ствола.

– Здравствуй, Алиса, – раздался голос у нее за спиной.

Девушка обернулась, но ущелья уже не было, как и ручейка, и плещущегося в нем лиса. Над ее головой сомкнул кроны вековой лес, а рядом с ней стоял Алан.

– Ты пришла, – сказал он, подаваясь вперед. – Я так боялся, что этого не случится. Ты чуть было не остановилась за пару шагов до меня… Ох, Алиса, ты пришла!

Алан еще что-то говорил, но Крылатая его не слышала. Весь он, светлый, тонкий, хоть и повзрослевший, был так похож на Дерево, мгновение назад серебрившееся перед ней, что Алиса вдруг почувствовала восторг, сменяющийся ощущением священного трепета. И это мешало ей посмотреть в серебряные глаза существа, ответить ему. Алиса вдруг поняла, что не знает, как теперь быть, как вести себя с ним. Может, следует опуститься на колени, как тогда перед Рощей, и просить мудрости, помощи и совета? А может, напротив, сейчас он ожидает от нее лишь дружеского объятия и проявления радости от встречи?

Она растерянно смотрела на Алана, и лицо его, светившееся счастливым воодушевлением, вдруг замерло и поблекло.

– Теперь ты боишься меня, да? – тихо проговорил он, опуская голову. Его светлые волосы стали еще длиннее. Спутанные пряди ложились на широкие мужские плечи, и Алан откидывал их за спину резкими движениями рук.

– Давай я заплету твои волосы, если они тебе мешают? – предложила Алиса, желая сказать хоть что-то, лишь бы не молчать больше.

Алан поднял глаза, посмотрел на нее и выдохнул:

– Давай.

Они уселись рядом с Рощей на траве. Алиса осторожно прикоснулась пальцами к мягкой серебрящейся копне. Алан вздрогнул, но почти сразу расслабленно выдохнул, и вот девушка принялась распутывать пряди, разделять их и неторопливо сплетать вместе. Вдоль висков спустились две крепкие косы, она связала их длинной травинкой, умело объединяя в одну, чтобы скрепить на затылке.

Так плела ей косы мама, а потом и тетка Шая. Так Алиса, борясь со смехом, заплетала отросшие космы Лина после его испытания. Размеренные, привычные движения успокоили ее, и девушка сама не заметила, как запела старую колыбельную:

Алиса пела, не замечая, как замер Алан, весь превратившись в слух.

– Я знаю эту песню, – сказал он, и все волшебство мигом исчезло.

Алиса закрепила косы последней травинкой и встала.

– Ее пела мне мама… А потом я услышала ее во сне уже на пути сюда.

– Это я послал тот сон, – признался Алан, не оборачиваясь. – Мне хотелось поддержать твои силы… Прости, если я не должен был.

– Нет, отчего же. – Крылатая смотрела на сидящего рядом юношу, и он казался ей сейчас не могущественным Божеством, а смущенным мальчишкой. – Он придал мне сил тогда. Спасибо.

Этот странный разговор, волосы Алана, что она заплела на привычный манер, его спина в широкой рубахе, этот лес с запахами трав – все казалось ей неуместным и несвоевременным.

– Скажи мне, что теперь делать дальше? – наконец решилась спросить Алиса. – Я нашла тебя, я прилетела к оазису, я знаю дорогу сюда, и мне нужно возвращаться в Город. Но ты… – Девушка сбилась, но заставила себя продолжить: – Ты просил меня не уходить. И что же нам делать дальше? Как мы можем спасти живущих? Как понять, почему Огонь пришел сюда много десятков лет назад? Как вернуть жизнь в эти земли? Что нужно сделать, чтобы это произошло?

Алан продолжал сидеть к ней спиной, сжимая траву под собой узкими ладонями.

– Я не знаю, – не оборачиваясь, ответил он безжизненным голосом.

* * *

Злобно сопя, воин всматривался в линию горизонта. Позади поредевшего отряда варваров остались скалистые гребни и дни пути по раскаленной пустыне.

Мерзкие пленники задушили Груха, пролили его кровь и сумели сбежать безнаказанными. Память об этом заставляла воина рычать, отплевываясь, и бить себя в расписную грудь. Отряд совсем потерял былую силу. Пришлось напоить луну кровью самых слабых, чтобы продолжить путь. Когда багровая река оросила песок, когда последние хрипы вырвались из разорванных глоток собратьев, отряд точно знал, куда им идти.

Грязные богохульники сбежали, прихватив все отобранное у них. Все, кроме клочка тонкой ткани, на котором неверной рукой был начертан путь. Окропляя себя кровью мертвого собрата, воин понял, куда может вести эта дорога через скалы. Мерзкое дерево – вот что скрывалось там.

На следующее утро, хмельной от налитой силы, варвар повел отряд, поглядывая на пометки на карте, пусть и совсем не понимая их, – но отчего-то уверенность в истинности дороги наполняла все его естество. Гадкое дерево с богохульниками прячется там, а значит, клочок ткани был дарован отряду луной, чтобы грязная кровь пролилась на песок.

И она прольется.

Томас знал, что девочка провожает его взглядом.

«Глупая, как все женщины, – кипел он негодованием. – Придумала себе великую цель! Нет никакой цели, кроме как долететь до Города, вцепиться зубами в шею мерзкого старика, выдирая из него кровавые клочья, а потом сдохнуть в какой-нибудь яме. Вот мои планы, цели и великая миссия. Падальщик ее подери, и ее, и Правителя, и пустыню эту в пекло, и крылья, и меня самого!»